Он висел на гвозде земляным червяком – Позабытым, не взятым с собой на рыбалку, В этой жизни он был ни при чем, ни при ком, И его было искренне жалко. Длинный крепкий шнурок Шнуроваться умел, Но безжалостен рок: Он болтался без дел. От гвоздя на чердак тихо лестница шла, Приглашая как будто в таинственный мрак С запыленным окошком цветного стекла, Где грустил одинокий башмак. Тускло-сдержанный лак Крокодиловых кож – Благородный башмак Был чертовски хорош. Где-то шили дела и варили чугун, Собирали грибы и тушили пожары, А башмак прозябал, как гитара без струн, И шнурок – как струна без гитары. Ах, как тяжко порой И мучительно как Быть в разлуке такой, Как шнурок и башмак… Ах, как больно попасть Под судьбины каток, Навсегда разлучась, Как башмак и шнурок…
Баллада о капле Лет десять не было дождей, иссохли русла рек, Спалило солнце лес и дол, cожгло людей и скот, Но все же уцелел один, последний человек, Устав от мертвой тишины, он жизнь искать идет. Вокруг него лишь прах и тлен, куда ни кинет взгляд, Могильной пылью под ногой земная стала твердь, Идет упрямый человек, не повернет назад, И вот на сотый день пути ему явилась смерть. - Безумец, ты мне надоел, давай держать пари: Ты должен влагу отыскать - и я уйду долой, Но коль ни капли не найдешь до утренней зари, Я буду царствовать всегда, расправившись с тобой. Ни слова путник не сказал и лишь кивнул в ответ, Сухие губы облизав, он поспешил туда, Где вдруг пригрезился ему туманный силуэт: Как будто цапля в камышах – а значит, там вода! В низину из последних сил спустился человек, Рассвет румянил камыши и обжигал глаза... Все та же сушь. И на песок из-под опухших век Скатилась жгучая, как боль, отчаянья слеза. Он понял: все, надежды нет. Но вдруг ударил гром! - Проклятье, - прохрипела смерть, - победа за тобой... И разразились небеса ликующим дождем: Безумец выиграл пари слезЫ водой живой. * * * И все вернулось на круги своя – С озерами, лугами, белой цаплей... Не красотою спасена земля, А влаги каплей.
Как поссорились Зоя Петровна с Еленой Аркадьевной Зойка влетела в вагон метро, сканируя ситуацию: сиденье напротив полупустое, одна с краю, дальше пропуск, еще одна, два пропуска (далековато от входа) и мужик. Перешагнув проход и крутанувшись на каблуке, Зойка опустилась на ближнее свободное место с мягкостью парашюта и блаженной улыбкой на лице. Стало тесно. Ленка, оторвавшись от увлеченного чтения «Дидактических материалов», напряглась, явно не желая сдвигаться, метнула в Зойку гневный взгляд и процедила: - Вы создаете мне неудобства. - А Вы подвиньтесь, - беспечно ответила Зойка, - и будет всем счастье. - Отожралась! Указывать мне будет! – возмутилась Ленка. - Не провоцируйте, - предупредила Зойка, тоже напрягаясь. - Отожралась! – повторила Ленка громко и со смаком. – Туша! - Заткнулась бы, чмо болотное, - угрожающе предложила Зойка. - Дура! – выплюнула ей в лицо Ленка, заливаясь нежным румянцем. Этого Зойка снести не смогла: резко повернувшись корпусом, она сдернула с обидчицы беретик, из-под которого высыпались растрепанные Ленкины кудри. Ленка вскочила, развернулась к Зойке лицом – и атаковала, норовя заехать «Дидактическими материалами» мерзавке прямо в глаз. Поднятая Зойкина рука удар смазала, глаз остался цел, зато щека дернулась и окрасилась багрянцем. Переплет книги был твердым, углы острыми, хоть и прямыми, и перспектива дальнейшей порчи лица образовательным предметом Зойку не обрадовала: не вставая, она пошла в контратаку, как следует пнув противницу подошвой сапога в колено. Ленка попятилась, сверкнув пыльным рельефным отпечатком на брючине, рухнула на сидящих напротив – и исход битвы был предрешен. - Что Вы делаете?! - Как не стыдно?! - Прекратите хулиганить! - Я сейчас милицию вызову!.. Ленка, вскочив, еще пыталась дотянуться до «этой гадины» – но пассажиры уже прихватили ее за локти, выдернули «Дидактические материалы» из рук и мягко, но твердо теснили к выходу, а Зойка осталась сидеть – трагически изогнув брови, молча, всем своим видом являя образец поруганной невинности под сочувственными взглядами окружающих. Хмыкнул и отвернулся лишь один. «Блин, – думал, болтаясь на верхнем поручне, Иван Никифорович, утомленный курьер девятнадцати лет от роду, – мне бы такую прыть. Из бабулек песок сыплется, белые тапки пора примерять – а всё не наиграются... Железные старухи.»
Шептун Всё началось с восьмого марта. Вернее, не так. Если бы не двоюродная бабка то ли по его, то ли по её отцовской линии, ничего бы и не было. Но если бы бабка знала, она наверняка ни за что бы... Короче, она подарила им шептун: маленький чёрный горшочек с узким горлом, внутри которого иногда что-то мерцало – или мерещилось. Бабка говорила, что шептун умеет исполнять желания, но пока он стоял просто так, для красоты, на подоконнике в кухне рядом с большой белой перламутровой рыбой. А на восьмое марта их пригласили Ситневы. Народу было много: Николаша, Серый, Иваныч, Антон, все нарядные, тоже с жёнами, – и ему стало как-то неловко за свою, с белёсыми некрашеными ресницами, серостью в глазах и уже начавшей оплывать фигурой. Ночью, дома, выйдя в тёмную кухню попить водички, он вдруг ухватил бабкин горшочек в кулак и сбивчиво зашептал: «Сделай так, чтобы... сделай мою лахудру красоткой – чтоб и любить, и в люди вывести не стыдно!» За окном раскатисто бабахнуло, пошёл дождь. Он вздрогнул, хихикнул: надо же, балда, чуть не поверил, – и пошлёпал обратно в спальню. Там, в неглиже на супружеской кровати, его ждала роскошная брюнетка с пухлыми пунцовыми губами. Он остолбенел, очнулся, охнул – и бросился немедленно вкушать свалившееся на него счастье. Она приняла его, источая томную страсть и слегка поёживаясь от брезгливости: красоткам положены мачо, а не... Потом, когда он вдоволь насытился и погрузился в блаженный сон, брюнетка шмыгнула из постели, выбежала на длинных стройных ногах в кухню и бросилась к шептуну. «Горшочек, миленький, - заскулила она в узкое горлышко, – сделай так, чтобы я смогла ну хоть чуть-чуточку полюбить этого пузатого лысеющего козла!» За окном снова бабахнуло, и дождь кончился. Когда он вышел утром в кухню, завтрак был почти готов. Она повернулась к нему от плиты и ласково взглянула большими серыми глазами из-под светлых ресниц: – С добрым утром, любимый. Он крякнул с досады, поддёрнул резинку на трусах и, усаживаясь за стол, подумал: "Ничего,ещё не вечер".
Ответ: Гармония иронии Точно! ))) Царевна уже замучилась превращаться, а гости всё кричали: "Горько! Горько!" )))
Ответ: Гармония иронии Вот такая судьба Ужасно хочется котлет – Сильней, чем в туалет. Бросаюсь в супермаркет «Аш...» (но не будем разводить рекламу) И закупаю фарш: Красный, свежий, сочный, На котлеты – срочно! Вернулась домой – устала, Котлеты лепить не стала. Фарш – в холодильник. Хочу по-флотски макароны – До стона. Бросаюсь в супермаркет «Аш...» (мы договаривались!) И закупаю фарш: Свинина плюс говядина, Ужасная вкуснятина! Вернулась, скинула сапог: Нет сил, не чую ног. Фарш – в холодильник. Чувствую в конце недели: Сдохну без тефтелей. Бегу привычной колеёй: За фаршем – и домой. Вернулась – тоска напала, Какие там, нафиг, тефтели... Четвёртый день сижу, молчу Ни фрикадельки не хочу, Всё как-то мимо кассы... И пахнет тухлым мясом. Из холодильника.