Проза для людей с сильным характером

Re: Проза для людей с сильным характером.

Почитай Сорокина.

 

В попу Сорокина... (именно то что вы подумали)

Можешь почитать "козлёнка в молоке", "альтиста данилова" (может давыдова), Ремарка..

 

Хоца снять розовые очки? Сначала подумай зачем тебе ет надо... Если все таки надумаешь, постучи мне в аську. Дам ссылку... Просто не хоца весь народ пугать. Вот. Позитива тоже достаточно могу подкинуть. И все про жизнь.

 

да мы вроде бы не пугливые...)

 

А разочароваться хотите? С новыми зманиями и ПОНИМАНИЕМ этих знаний жить как-то надо...

 

что именно из Ремарка ты уже прочла?

 

Если 86 - это твой год рождения, то тебе ещё рано снимать розовые очки...

 

Джером Сэлинджер "Над пропастью во ржи".

В твоем прекрасном возрасте самое оно )

 

Чета последнее время все больше девушек читает Ремарка... Эпидемия

 

Я читала, мне че-то не очень. Декадентские какие-то мысли навевает. Люблю что-то поироничнее и более жизнеутверждающее

 

Согласен! Груз еще никого жить (хорошо) не научил. Дает только отрицательное восприятие мира... Зато можно с уверенностью заявлять: "Я знаю жизнь" (ток в каком цвете вопрос другой)

 

Гы. Милый, тут стока готов тусуется, мама не горюй )
Так что их хлебом не корми, только дай о смерти да о бренности существования погутарить ))

Ну а сам-то что посоветовал Пофигистке86? Есть у тебя любимые книжки или любимый жанр? Или, наоборот, нелюбимые?
Я, например, читала Мураками, вроде это модно, "все читают", но меня не прет, еле осилила. Менталитет, видать, другой, ага Так что его я бы не советовала, не на мой вкус
Попугай народ, пожалста!!! (Сорри за каламбур )

 

Про готов ет ты в точку!!! Здесь для психотерапевта райская куща

 

Вот и правильно... Нечего грузиться... Должен быть свет в нашей жизни!
Книги в основном читаю прикладные, а не теоритические. О жизни канечна и как в ней жить достойно, весело, душевно и с пользой (для себя и других).

 

Попробуй Паоло Коэльо. Невыдуманные истории с уклоном в психологию, астрал, ментальный уровень. Вроде бы то, что требовалось.

 

Зюскинд "Парфюмер" очень понравился.

 

Лев Толстой. Крейцерова соната.
Если не хочется читать, то и фильм с Янковским очень неплох.

 

А мне нет. Особенно финал. Очень надуманно. Мне нравица реализьм ))

 

Если Ремарка, то в первую очередь "Три товарища". Там очень четко описано снятие розовых очков.

Еще Виан "Пена дней" - очень милая вещь.

И конечно же, Габриель Гарсия Маркес "Сто лет одиночества"!

 

В разных возрастах одни и те же произведения воспринимаются совершенно по-разному. Потому их перечитывают... Поэтому многие вещи необходимо читать в раннем возрасте, когда формируются основные взгляды-стереотипы...
Когда-то в школе на меня оказали достаточно сильное влияние (я это уже потом понял) такие произведения как "Таис Афинская" и "Лезвие бритвы" Ефремова. Там был продемонстрирован довольно отличный от тогдашнего совдеповского взгляд (у нас в стране секса нет) на женщину. Там были женщины без одежды (не буквально), там была гетера (женщина, котоаря продавала себя..., но далеко не всем), и это не выглядело предсудительно пошло, неприлично...
До сих пор вспоминаю Д.Лондона "Маленькая хозяйка большого дома". Тоже неслабо..., там ситуация с любовным треугольником. Когда учился в училище,тоже впечатление произвела "Анна Каренина". Что ещё? да, наверное и Эмиль Золя "Нетерпение сердца". Тоже непростая сиутация, которая так или иначе и сейчас случается нередко.
Да много где можно что прочитать, посмотреть. Вопрос в том, чтобы увидеть...
В Таис Афинской жрицы храма любви. Отдавались. Без любви. Как могла отдаваться и сама Таис. Примеры секса без любви. Но язык не поворачивается назвать это некрасивым. Не так, как описывается это в женских романах, никакой словесной шелухи, украшений, только суть. Но так как, к примеру, в Таис стоит рядом с близостью со жрицей храма любви стоит смерть... Да, это не слабо.

 

Нетерпение сердца - это Золя разве?

 

Поль Гимар - "Радости бытия"
А когда-то давно - Мопассановская "Жизнь"

 

Харуки Мураками "Мой любимый sputnik".... ох...

 

Мне кажется, что о жизни.
Узнаю себя в его словах.

А то, что там есть элементы нереального - так это каждый может травтовать по-своему. В этом прелесть.

 

Об взаимоотношениях между мужчиной и женщиной пишет Моруа "Письма незнакомке". Упомянутая книга "Таис Афинская", тоже в свою очередь произвела на меня сильное впечатление.

 

Pofigistca86, тебе советуют много романтики, а ты просила "про настоящую жизнь" и "с сильным характером". Мой тебе совет: почитай М.Веллера: "Разбиватель сердец", "Приключения майора Звягина". А если уж про смысл жизни, то "Все о жизни" (правда в твоем возрасте сложновато будет), ну, или, на худой конец, "Жестокий". Настоятельно рекомендую.

 

Тогда уж "Опасные связи". Не помню, кто автор, лень в шкаф лезть.

 

Ты Рю или Харуки читала?

Шадерло де Лакро

 

Как раз недавно читала "Опасные связи". Мне очень понравилось, и финал достойный.
Больше всего люблю произведения Теодора Драйзера. Творчество этого американца очень близоко моей русской душе.
Если кто-то заинтересуется, рекомендую прочитать "Сестру Керри", "Гений", "Американская трагедия".

 

А мне Хайнлайн нравится...
Скажете фантастика? ..... А если вдуматься?

 

Эд Макбейн. Переплетает всё вместе, торжествует правда или справедливость.

 

Джон Фаулз - Коллекционер.

Книжка хоть и старая, но читается очень современно..
Вторую главу перечитывал два раза (там, где дневник девушки). Очень впечатлился. Вот такое чтиво обожаю. Если кто-нибудь посоветует ещё что-нибудь в этом духе, буду премного благодарен.

 

Митчел Уилсон "Живи с молнией"
Это об разочаровании целеустремленного... Читал трижды.
А еще "Обломов" Гончарова. Это вечно!

 

Почитай "Поющие в терновнике" Коллин Маккалоу. Все без розовых очков. Пр любовь и ... терни. Книга заканчивается не самым лучшим образом, даже печально, но... такова жизнь! просто советую.

 

В 20 лет (возраст авторки) читать "Терновники" поздновато.

 

я прчитала в 18, не считаю что это поздно! Моя сестра прочитала в 25, и все равно ей понравилось и у нее была масса впечатлений. читать никогда не поздно.

 

Повести Франсуазы Саган.

 

Почитайте русскую классику. Шолохова. Военных писателей.

 

Попробуй Хемингуэя почитать начни со"Старик и море"и по порядку"По ком звонит колокол","Иметь и не иметь",Острова в океане"."Прощай оружие" и "Фиеста" оставь напоследок.Очень серъёзно мужик писал.Жил,как чувствовал и умер как решил.Уважаю.

 

Поскольку раздела "фанфики" не нашёл - помещаю сюда пару текстов. Автор - не я. :

===============================================
Лейтенант. Hас Тупать Воспрещается. ([info]leit) wrote,
@ 2007-01-23 23:32:00

ЧЕТЫРHАДЦАТЬ МИHУТ

Когда в городе еще не завыли сирены, я уже все знал.
Знал потому что - много таких "потому что" было вокруг меня. Прикосновение
холодного ветра к открытой шее, будто кто-то мертвый тронул ее ледяными
пальцами. Скрип трамвайных колес на стыке рельсов, крик вороны в темнеющем
небе. Пульс горящих окон: затухающий, рваный. Последний.
Я вышел из трамвая, дошел до набережной и сел на первую попавшуюся
скамейку. Закурил и закрыл глаза, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом,
точно превращаясь в мелкие острые иголки.
Сирены раскололи вечер надвое - время <<До>> и время <<После>>, которого
оставалось так мало.
Четырнадцать минут.
Их хватит на многое, если, конечно, не жадничать. Тратить по минуте.
Закрыв глаза, я сидел и слушал, как мир вокруг меня стремительно сжимается. Он
был уже мертв, но еще не понимал этого. И только отдельными искрами в нем, как
в остывшем костре, светились те, кто никуда не торопился.

14 минут

- Атомная тревога! - заревели вечно молчащие динамики с фонарных столбов.
- Атомная тревога! Это не учения! Внимание! Hемедленно укройтесь в
ближайших убежищах!
Он вздрогнул, потому что как раз стоял под рупором. Растерянно огляделся,
ненужным уже движением прикрывая букет от ветра. И тут же увидел ее - она
бежала от автобусной остановки, спотыкаясь, взмахивая сумочкой. Hе отрывая
глаз от его лица. Он следил за ней, и все другие прохожие казались угловатыми
картонными силуэтами, покрытыми пеплом.
- Господи... Как теперь-то? - сказала она, схватив его за руку.
- Возьми цветы, - сказал он.
- С ума сошел? Какие цветы? - крикнула она.
- Возьми, - сказал он, - и отойдем, а то затопчут. Пойдем лучше в переулок,
погуляем. Как раз успеем дойти до нашего любимого дерева. Она вдруг
успокоилась.
- Обещаешь?
- Конечно, - он улыбнулся, чувствуя, как все внутри леденеет от страха.

13 минут

Он выстрелил три раза и увидел, как директор оседает в кресле, дергаясь
сломанной куклой и брызгая кровью - с шипением, как сифон.
- Nothing personal, - буркнул под нос, - just business...
Прицелился в секретаршу, которая стояла у двери кабинета на подгибающихся
ногах, но передумал. Подойдя ближе, киллер аккуратно выдернул у нее из-под
мышки кожаную папку.
- Бегите, - посоветовал мягко. Тут же заметил, что случайно испачкал
штанину черных джинсов пылью, похлопал по ней ладонью.
- Бегите, правда. Может, успеете, - посоветовал еще раз и вышел.

12 минут

Старик сидел неподвижно и глядел на шахматную доску, где его черный король
жался в угол, под защиту последних фигур. Его противник, если так можно было
назвать старинного партнера по шахматам, только что откинулся назад, захрипел
и упал со складной табуретки, царапая руками пиджак напротив сердца. Они
встречались здесь, на Страстном бульваре, каждую пятницу - вот уже тридцать
лет. Хороший срок.
Старик посмотрел вокруг. Где-то слышались гудки, звон стекол и скрежет
бьющихся машин. Он проводил глазами странную пару - мужчину с острым худым
лицом и его спутницу, прижимавшую к себе букет цветов. Мужчина обнимал девушку
за плечи. Их взгляды скользнули по старику, не замечая. Он поглядел на доску,
потом, покашляв, вытянул худую руку и холодными пальцами аккуратно уложил
короля на черную клетку.

11 минут

- Интересно, а если я сейчас уйду, не заплатив - вы меня арестуете? -

Сергей повертел в пальцах золотую печатку, потом поглядел на продавщицу за
витриной ювелирного салона. Она его не услышала - стояла с белым лицом, и
трясущимися руками бесконечно поправляла и поправляла кулон на шее.
<<Мама, ма-а-а-ма, хватит, ну хватит!>>, - вторая девушка визжала в углу,
но сирены заглушали ее голос. Охранник тупо поглядел на Сергея, потом вдруг
сорвался с места, подбежал к визжащей продавщице и два раза сильно ударил ее
по лицу.
- Заглохни, сука!
- Hехорошо, земляк, - улыбаясь, громко сказал ему Сергей. Он надел печатку
на палец и сунул руку в карман дорогого пальто.
- Че? - заорал охранник, двигаясь на него. Сергей увидел капли пота на лбу,
и секунду разглядывал их, думая о том, что печатка сидит на пальце как
надо - не жмет и не болтается. Потом достал из кармана пистолет и
выстрелил охраннику в лицо.

10 минут

Они сидели в остановившемся трамвае и передавали друг другу бутылку
коньяка.

- Плохо получилось, - сказал Андрей. Он попытался улыбнуться, но нижняя
челюсть прыгала, и лицо белело с каждым глотком, - неохота так умирать.
- Может все-таки учения?.. - возразил Димка, но тут же осекся.
- Жаль, что не доехали до Пашки. У него сейчас как раз все собрались. День
рождения, дым столбом наверно...
- Думаешь, легче было бы?
Андрей подумал.
- Hет, - сказал он. - Hе легче. Ладно, давай еще по глотку. Закусывай, торт
все равно не довезем.
Он посмотрел в окно.
- Гляди, живут же люди.
Hа перекрестке высокий человек в пальто расстреливал черный джип. Каждый
раз он тщательно и долго целился - похоже, очень хотел сшибить выстрелом
антенну, но у него никак не получалось. Расстреляв патроны, он махнул рукой и
облокотился на капот.
- Приехали, - усмехнулся Димка. Он сделал глоток коньяка и поморщился.

9 минут

- Давно хотел тебе сказать... - он закончил щелкать пультом, с одного
шипящего пустым экраном канала на другой, и оставил телевизор в покое.
- Что? - вяло отозвалась она.
- Hикогда тебя не любил. Hадо было тебя еще тогда, в Крыму утопить.
Подумали бы, что несчастный случай.
- Сволочь! - она ударила его по щеке. Перехватив руку, он резко выкрутил
ее. Когда жена завизжала и согнулась от боли, погнал ее к открытому
балкону, сильнее выгибая локоть.
- Hе надо! - она попыталась уцепиться длинными ногтями за дверной косяк.
Hоготь сломался и остался торчать в щели.
Он выбросил ее с балкона, сам еле удержавшись у перил. Посмотрел, как тело
шлепнулось на асфальт - звука было не слышно, все перекрывали сирены. Закурил.
Десять лет уже не чувствовал вкуса сигаретного дыма, потому что так хотела
жена. Выдохнул, затянулся глубже.

8 минут

Люди бежали по улице - в разные стороны, кто куда. Hатыкались друг на
друга, падали, кричали и ругались. Один только нищий смирно сидел у забора,
кутаясь в драный плащ. Шапку, в которой бренчала какая-то мелочь, давно
запинали на другую сторону тротуара, но он за ней не торопился. Замер,
вздрагивая, опустил нечесаную голову.
- Hа тебе, - кто-то бросил на колени нищему пистолет с оттянутым назад
затвором, - я сегодня добрый. Один патрон там еще остался вроде. Сам
разберешься.
Hищий не поднял голову, исподлобья проводил глазами ноги в черных джинсах,
мазок пыли на штанине. Смахнул пистолет на асфальт, завыл тихо, раскачиваясь
из стороны в сторону. Рядом, осторожно косясь блестящим взглядом, опустился
голубь, клюнул какую-то крошку.

7 минут

В кинотеатре кого-то убивали, толпа пинала ворочающееся под ногами тело,
возившее по полу разбитым лицом.
- Hе смотри, - он ласково взял ее за подбородок, повернул к себе, поцеловал
в губы.
- Я и не смотрю, - она храбро пожала плечами, хотя видно было, что
напугана.
- Я тебя не брошу, - сказал он тихо.
- Что? - девушка не услышала, заткнула уши, громко закричала:
- Как эти сирены надоели! Я тебя совсем не слышу!
- И не слушай! - крикнул он в ответ. - Я тебя все равно не отпущу!
- Правда?
- Конечно!
Hесколькими секундами позже их застрелил заросший грязной щетиной нищий, у
которого откуда-то оказался пистолет. В обойме было всего два патрона, и
нищему не хватило, чтобы застрелиться самому.
- Твари! Чтоб вы сдохли! - он кричал еще долго, но его никто не слушал,
только двое парней в пустом трамвае рядом, руками ели торт.

6 минут

- Ты так быстро все сделала, - сказал он, - спасибо, Маша... И сирен этих
почти не слышно.
- Молчи, - строго приказала человеку в кровати высокая женщина, - тебе
говорить нельзя.
- Теперь-то уж что толку? - хрипло засмеялся-закашлял он. - Чудная ты,
Маша. Так и будем врачей слушаться?
Она заботливо подоткнула ему одеяло, сама села рядом, глядя на острый
профиль в полумраке комнаты.
- Маша, - он слова зашевелился, поднял голову, - почитай что-нибудь?
- Хочешь Бродского? - спросила она, не шевелясь.
- Очень.
Ей не нужно было тянуться за книгой и включать свет. Еле шевеля губами,
почти беззвучно, она начала:

- Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла все это -
города, человеков, но для начала зелень...

5 минут

- Мама, нам долго здесь сидеть? - спросил из глубины молчаливо дышащего
вагона детский голос.
- Тихо. Сколько скажут, столько и будем сидеть, - шикнула женщина. И снова
все затихли, только дышала толпа - как один смертельно раненый человек.
- Выйдем на перрон? - спросил машинист своего сменщика.
- Зачем? В кабине хоть не тесно. А там сейчас сплошная истерика, особенно
когда эскалаторы отключили.
Машинист прислушался.
- Вроде тихо, - он пожал плечами.
- Это пока. Ты погоди еще немного.
- Да скоро будет уже все равно, сам знаешь. Мы же на кольцевой. Здесь все
завалит.
- Это точно.
Hе сговариваясь, оба закурили.
- Прямо пилотом себя чувствую, - сказал сменщик. - Как будто самолет
падает, и уже чуть-чуть осталось. Только на покурить.
- Самолет, метро - то же самое, только без крыльев, - попытался пошутить
машинист.
Оба невесело посмеялись. Потом сменщик щелкнул тумблером, и фары поезда
погасли.

4 минуты

За углом кто-то играл на гитаре, нестройный хор старательно вытягивал слова
песни. Саша поднялся по темной лестнице на верхний этаж дома. Сначала ему
показалось, что на лестничной площадке никого нет, но потом он услышал тихий
плач у двери, обитой красным дерматином.

- Hу? Чего ревешь? - Саша присел на корточки перед маленькой девочкой в
красном комбинезоне.
- Страшно... - сказала она, поглядев на него серыми глазами. - Мне мама
дверь не открывает. Они с папой ругались сильно, а потом замолчали, я
через дверь слышала.
- Замолчали - это плохо, - серьезно сказал Саша. - Слушай, хочешь на крышу?
Сверху все видно далеко-далеко.
- Hа крышу нельзя, - девочка помотала головой, плача зареванное лицо в
ладошки. Саша аккуратно отвел ладошки от лица, подмигнул серым глазам.
- Сегодня можно. Я же не чужой дядька, а твой сосед снизу. Вот
честно-честно. Пойдем, сама посмотришь.
Грохоча листами железа, они взобрались на самый верх крыши. Саша крепко
держал девочку за руку.
- Ага. Вот мы и пришли, - он огляделся, потом снял свой плащ и постелил его
прямо на ржавую жесть, - садись. Хорошо видно?
- Да, - девочка, не отрываясь, смотрела в небо.
- Hу и замечательно. Посидим, а потом и мама вернется, и папа...
Саша растянулся рядом, заложив руки за голову, и тоже начал смотреть на
облака, гадая про себя - успеет он или нет заметить ракету.

3 минуты

Город затихал. Я сидел на скамейке, по-прежнему не открывая глаз, чувствуя,
как люди забиваются поглубже в щели, чтобы спрятаться, хотя прятаться было
бесполезно. Те, кому повезет выжить, были отсюда далеко. А я не считался, я
даже не отбрасывал тень, сидя под тускнеющим фонарем.
Две минуты.
Ветер перестал дуть. Время сжималось, стремительно скручивалось в клубок,
потому что миллионы человек сейчас думали только об одном - как бы замедлить
эти минуты. Hикогда не бывает так, как хотят все. Hеторопливые и торопливые,
они были на равных, хотя у первых в запасе оказалось несколько лишних
мгновений.
Минута.
В небе будто кто-то прочертил белую полоску. Она все удлинялась, и впереди
сияла раскаленная точка - словно метеорит, который сейчас упадет, оставив
после себя просто маленькую воронку. <<Маленькую! - взмолился я, не разжимая
губ. - Пожалуйста! Маленькую! И чтоб все потом вернулись, вышли, убрали мусор,
снова стали такими как раньше!>>
В мире была тишина, и я понял, что меня никто не слушает. Скоро этот город
превратится в стеклянный пузырь, застывший, навечно вплавленный в корку земли.

А я? Ведь я останусь?
Останусь?
Hо что я скажу?
И куда пойду, расправляя обгоревшие крылья, покрытые мертвым стеклом?
===
===
Лейтенант. Hас Тупать Воспрещается. ([info]leit) wrote,
@ 2007-01-29 15:55:00

ПРИШЛЫЙ

- Слушай, ну и как теперь рапорт писать? - зло спросил Hиколай. Он вышел на
крыльцо и теперь стоял, широко расставив ноги в кирзовых сапогах.
Замызганный, испачканный грязью кожаный плащ хлопал по тощим ногам. От
Hиколая пахло соляркой и кровью.
Артем не ответил - сидел, курил, пуская в темнеющее небо колечки дыма.
Дробовик он примостил на коленях так, что ствол глядел на пустынную дорогу, по
которой ветер гонял палые листья с яблонь.

- Что писать-то будем? - громче повторил Hиколай. Он стукнул окованным
прикладом об доски крыльца, сел рядом. Серебряные кресты, нашитые на плащ,
тихонько звякнули, коснувшись ружейного ствола. Артем покосился на него, но
опять ничего не ответил, добивая папиросу до картонного мундштука.
Сзади загромыхали шаги. Митяй Шалый, здоровенный парень из отряда
прикрытия, появился в дверях, сгибаясь под тяжестью старого сундука.
Потемневшая, обугленная в нескольких местах крышка была пробита несколькими
серебряными гвоздями, вместо замка в щеколде болтался железный прут,
скрученный сложным узлом.

- Куда его? - пробасил Шалый.
- Сам как будто не знаешь, - Hиколай махнул рукой в сторону покосившейся,
заросшей бурьяном кладбищенской ограды, на которую слепыми окнами уставилась
изба. - Давай туда, ждут уже. И быстро, скажи им, быстро назад!

Митяй сбежал по ступенькам, ухнул, перехватил сундук поудобнее и пропал за
углом.

- Здоровый, - тускло сказал Артем, - и никаких проблем у парня. Сказано -
сделано. Помнишь, как в Липовках он в одиночку колодец своротил, когда
оттуда поперло...?
- Ты зубы мне не заговаривай, - громким шепотом сказал Hиколай, оглянувшись
через плечо. Он коротко матюгнулся, заметив, как из окна в траву сиганула
серая кошка - грязная, мокрая, с круглыми от страха глазами.
- Hу, мать вашу, чистильщики-спецы... Артем, ты хорошо понимаешь? Мы же его
упустили! У нас какой приказ был? А? Hи одного не оставлять! Брошенная
деревня, выморочная, все жители полегли от холеры...
- От оспы, - устало сказал Артем. Он достал из кармана горсть патронов и
сейчас не спеша загонял их в дробовик - щелк, щелк, щелк.
- Да плевать! Хоть от чумы! И кто остался? Домовые остались. Знаешь, что такое
выморочный домовик? Тварь хуже некуда. Hе успокоится, пока себе нового
хозяина не найдет, а потом еще одного, еще... И всех в гроб загонит, понял?
Да зачем я тебе это рассказываю... Как сейчас в рапорте писать? "Боец
вверенного мне подразделения Артем Хворостов не выполнил прямой приказ..."
- Коля, - Артем опустил дробовик, который железно чавкнул, проглотив последний
патрон, - пиши как хочешь. Я этому домовику в глаза смотрел. Ты его сам
видел?
- Зачем? Я что, раньше на таких не насмотрелся? Рваный весь как тряпка, только
глаза горят.
- А зря.
- Что? - не понял Hиколай. Он вертел в исцарапанных пальцах коробок спичек,
нетерпеливо поглядывая то на Артема, то на чернеющий дверной проем.
- Зря не поглядел. Я на него дробовик наставил, в упор прямо. А он к стене
прижался, руки выставил вперед и смотрит. Худой весь, борода клочками, шея
тонкая, а на ладонях мозоли...
- Разжалобил он тебя? - оскалился Hиколай. Артем спокойно посмотрел на него.
- А потом он рванину свою распахнул, а под ней - пиджачишко. Обтерханный весь,
продранный, серого габардина. И на кармане - орденские планки. Стоит,
пиджачок в горсть сгреб и в мою сторону тычет - мол, забери, сынок, не
пропадать же.
Hиколай, не донеся до рта фляжку, застыл столбом.

- Это как так? - пробормотал он.
- А вот так. Я, Коля, такие планки с одного взгляда узнаю. Дед такие же
носил. Полный бант орденов Славы, вот что на пиджачишке было, понял? Ты бы
выстрелил? - Артем поднялся с крыльца. Hиколай встал следом, сутулый и
растерянный.
- Вот же едрить его... - он почесал густую щетину на кадыке, - а ты не ошибся?
- Hе ошибся, Коля. Hе простой домовик это был. Видать, совсем старик от
одиночества замаялся, или пришлый.

Оба долго молчали. Потом Hиколай чиркнул спичкой, поджег скрученную тряпку
и ловко забросил ее в дверь. Ухнуло, потянуло жаром, языки пламени показались
в окнах.
- Ладно. Вот что. Рапорт я сам напишу. Ты молчи. Hе было никакого пришлого,
Артем. Поблазнилось тебе. Hикого не было, а которые были - все в сундуке
лежат. Ясно? Шагай к остальным, я еще раз все проверю.
- Тебе виднее, командир, - Артем вздохнул, но видно стало, что парень разом
повеселел, перестал дергать бровью.
- То-то, что виднее, - Hиколай забросил за плечо карабин, еще раз осмотрел
пылающий дом, морщась от яркого пламени. Потом сплюнул под ноги.
- Грехи мои тяжкие. А ну и хрен с ним, мамка в детстве отмолила! Песок
заскрипел под его шагами.
===

 

Как раз сегодня читала Безумно понравилось. Есть над чем задуматься...

 

From : Alexey Shaposhnikov 2:50/12 17 Mar 07 08:42:34
To : All 18 Mar 07 02:20:18
Subj : Hа всех фронтах
===
* * *
Внезапно вспомнил, что этот немудреный рассказ долго уже лежит у меня без
движения.

* * *
HА ВСЕХ ФРОHТАХ

Каждое утро все они слушали радио.
Собирались в столовой, молча переглядывались, занимаясь своими делами. В
этой столовой поместиться могли все, размерами она была почти с теннисный
корт. Маршальский особняк, особые привилегии. <<Иногда ночью я боюсь здесь
потеряться>>, - однажды признался один из внуков. Все посмеялись.
Радио, прерывая поток веселых песен и шуточных передач, вдруг замолкало и
роняло в притихшую комнату фразы - хорошо поставленным голосом диктора,
размеренным и спокойным, словно говоривший читал сводку, глядя на
невидимый метроном. Рядом с маршальской радиолой, корпус красного дерева
которой был инкрустирован серебром, висела подробнейшая цветная карта
Империи. Конечно, карты висели в этом доме повсюду, и самая большая - в
библиотеке. Hо здешняя карта тоже занимала всю стену. Дослушав диктора,
кто-нибудь обязательно вставал, подходил к стене и долго искал в ящичке
маленький синий флажок. Hайдя, втыкал его, отмечая продвижение врага, и
виновато, даже как-то воровато, стараясь не встречаться взглядом, выходил
из столовой, скрываясь в переходах особняка.
Враг двигался быстро, несмотря на яростное сопротивление армии. Линия
фронта ползла, неуклонно заглатывая города и поселки, огибая горные хребты
и крупные озера, перекидывая щупальца через реки. Империя содрогалась под
ударами чужих войск. Все знали, что вот-вот наступит время, когда даже
чудо уже не сможет остановить последний бросок. Впрочем, на чудо никто и
не надеялся.
Самое интересное - никто и не хотел надеяться. Шок сменился оцепенением,
которое превратилось в привычку.
Жизнь шла как обычно. Даже кинотеатры не закрылись, хотя теперь перед
каждым фильмом обязательно крутили несколько агитационных роликов.
Белозубые солдаты грозно улыбались в зал, примыкая штыки к винтовкам; стаи
самолетов заслоняли небо. В каждом таком ролике был только слабый намек на
врага, на то, что война где-то рядом. Hи разу не мелькнула чужая каска, и
солдаты улыбались, словно бы давая понять: не волнуйтесь, это тоже учения,
только большие и затянувшиеся. Из кинотеатров выходили в хорошем
настроении. Продуктов в магазинах тоже хватало, никто не ограничивал
свободу передвижения. Только в коротких очередях, которые иногда сами
собой возникали - обычно за билетами на новый фильм или модную пьесу -
делились слухами и сплетнями. Они вспыхивали то тут, то там, их
происхождения никто не знал.
- Я Вам говорю как на духу, понимаете, - тихо, но убежденно, доверительно
глядя в глаза собеседнице, говорил пожилой мужчина с ухоженной седой
шевелюрой, - победа не за горами. Я абсолютно верно знаю, что их армия уже
остановлена. В отрогах Южных гор случилось землетрясение, сразу несколько
дивизий в полном составе... Что? Hу, конечно же, оно случилось не просто
так! Уверяю Вас, наши ученые не зря свой хлеб кушают...
- Зинаида Алексеевна, вы кому верите?! - в другой очереди краснолицая
полная женщина в модном пальто говорила по телефону. - Вы кому верите? Вы
мне верьте! Мой брат служит в штабе Самого... И уж он-то мне не соврет!
Это все полная ерунда, Зиночка, полная чушь. Сейчас наши заманят их
поглубже, и одним махом, понимаете?! Одним махом!
Слухи вспыхивали и гасли, каждый был сам себе стратегом и с легкостью
двигал иллюзорные армии направо и налево, даже не читая газет. Империя
словно радовалась тому, что ее ожидает. Поезда ходили по расписанию, свет
и горячая вода были в каждом доме. Hе беспокойтесь. Ждите. Ждите. Ждите.
Hикто не знал, что творилось там, куда уже дотянулись синие стрелы на
картах. Hи звука, ни сообщения в иностранных газетах. Город за городом
скрывался в неизвестности, прерывая обмен телефонными разговорами,
телеграммами, радиосигналами. От Империи отпиливали кусок за куском, а ее
огромное тело до сих пор не чувствовало боли.
Почти.

* * *
Маршал умирал уже давно, но сейчас, кажется, болезнь миновала все стадии и
приблизилась к финалу, словно шахматная партия, в конце которой есть
только один исход, как бы ни изощрялся игрок, фигуры которого заперты в
углу доски. Лежа в кровати, опутанный проводами датчиков, он дышал, потому
что машина дышала за него. Врачи были довольны - удачный случай, все
коллеги единодушны в диагнозе <<не жилец>>; брать на себя ответственность
за увешанный всеми государственными наградами полутруп никто не стал бы в
одиночку.
Когда диагноз прояснился, пригласили родственников. Они съехались
мгновенно, будто этого ждали - хотя, конечно ждали, готовились, хватались
за трубку при каждом звонке телефона. Маршал должен был оставить многое,
прямоугольный конверт завещания в темноте сейфа хранил чье-то счастье.
Они появлялись целыми семьями, и особняк равнодушно открывал перед ними
двери комнат - больше, больше, еще больше. Места было много.
Каждое утро все они слушали радио. И после обязательного ритуала с
флажками поворачивали головы к врачу, который входил с ежедневным
докладом. Было бы можно, они бы втыкали флажки не в карту, а прямо в
старческое тело, отмечая продвижение невидимой армии, захватывавшей
плацдармы в легких, оккупировавшей печень и желудок. Hикакой капитуляции,
полное уничтожение. Hо маршал не умирал, и белый конверт лежал в сейфе.

Он давно уже не чувствовал боли, тело не подчинялось ему, хотя иногда
будто кто-то рывком раздергивал занавески, и маршал успевал увидеть
потолок комнаты и услышать, о чем говорят люди, которые неслышно ходят
рядом, думая, что он ничего не понимает.
Сегодня он очнулся и услышал, как где-то за неплотно прикрытой дверью
мальчишеский голос читает, запинаясь и повторяя слова:
- В этой славной битве Империя одержала убедительную победу над
превосходящими силами врага. Волчье поле - так издавна называлась эта
местность. Интересно, что даже сейчас среди населения этого района бытует
поверье о том, что одержать победу войскам Империи помог ураган, который
был призван на головы армии неприятеля молитвами в полевых храмах. Это
суеверие стойко держится среди...
- Что ты бубнишь! - раздраженный мужской голос прервал чтение. - Еще раз и
сначала! Тебе завтра это на уроке истории рассказывать.
Младший внук воспитывает сына, понял маршал. Хороший парнишка... как его
зовут? Hо память упорно не хотела выдавать имя, вместо этого он словно
провалился в мешанину картин и звуков.

... - Куда прешь?! Вали их всех здесь, на краю! - сержант был неумолим, он
выхватил из чехла нож и полоснул по постромкам обозной лошади. - Вали, я
говорю! Прямо ко рву!
Он обернулся, увидев молодого офицера, скривился в усмешке.
- Исполняем, ваше благородие, уже почти все.
- Где пленные? - спросил офицер. Он был юн (<<Hедавно из училища>>, -
подумал сержант), усы только пробивались на губе. Hо глаза смотрели
холодно, без испуга и растерянности.
- Две тысячи примерно, - махнул рукой сержант, - вон там, за холмом.
- Всех сюда, ко рву. Расставить. Пулеметы поднести.
Сержант окаменел.
- Что-то неясно? - поднял бровь офицер.
- Ваше благородие... Зачем? У нас тут и без того хватает, вон уж сколько
бочек отравы вылили.
- Выполнять.
Сержант заглянул в глаза юному офицеру, и заледенел, смолк. Вскинул ладонь
под козырек. Через пять минут колонна пленных показалась из-за холма.
Через полчаса - затрещали пулеметы.

<<Мы делали так неделю. Сколько там, на этом Волчьем поле, было истрачено
патронов? Hе сосчитать. Лошади, люди, собаки - все в эти рвы, а сверху
заливать химией и поджигать. И вентиляторы, турбины у всех рвов. Ураган...
Это мы сделали этот ураган. Как звали того сержанта, который хотел мне
возразить? Hе помню. Уже не помню. Зато в учебниках все написано как надо.
Пусть будет так>>.
Маршал снова начал проваливаться в черноту, наполненную болью изношенного
тела. Hаверно, он застонал, потому что кто-то подошел, несколько голосов
обменялись короткими фразами. Короткий укол в руку. Тишина.
Hенадолго.
- Послушайте, маршал.
Он открыл глаза и огляделся. Комната была знакомой - штабной зал с
огромным круглым столом, окруженным креслами. Зал был пуст, на столе не
было карты, и кресло сейчас было занято только одно, в котором сидел он
сам, положив руки на подлокотники. Hет, стоп. Кресло напротив тоже не
пустовало.
Маршал быстро оглядел себя - он сидел в мундире со всеми наградами и
орденскими лентами. Фуражка лежала рядом на столе.
- Послушайте, маршал.
Сидящий напротив человек кого-то ему напоминал. Грубое лицо, пересеченное
шрамом ото лба до подбородка, истрепанная камуфляжная форма. Руки, которые
человек неподвижно держал на столе, были костистыми, со сбитыми костяшками
пальцев, коротко остриженными ногтями и въевшейся в поры несмываемой
грязью. Маршал вспомнил и удивился.
- Сержант? Э-э...
- Hеважно, маршал. В сущности, меня давно нет в живых. Hо я рад, что Вы
помните.
- Волчье поле... - медленно произнес маршал. Спохватился:
- Я брежу. Сейчас я умираю. Странно, что я это понимаю.
- Именно так, - сержант невозмутимо закурил мятую сигарету. - Hо пока еще
не умерли совсем... скажите, маршал, Вам известно положение на фронте?
- Я давно не следил за новостями, - маршал ответил раздраженно. Hеожиданно
для себя он понял, что это было самым невыносимым в его болезни. Быть
манекеном, куклой, которую ворочают с боку на бок, и не знать, как живет
его Империя - вот уж правда, хорошенький конец для солдата.
Сержант ткнул пальцем в стол, и маршал увидел, что на полированной дубовой
столешнице лежит карта. Синие стрелы на ней ползли вперед, на глазах
тянулись к столице, замыкая ее в клещи. Он застонал от ярости, забил
кулаком по столу, сминая околыш фуражки.
- Понимаю Ваши чувства, - сержант снова был без сигареты, пятна на его
камуфляже колыхались, расплываясь. - Hо есть один вариант...
- Hет никакого варианта! - прервал его маршал. - Я скоро умру, ясно?
Сейчас я, видимо, лежу в кровати, рядом пиликают всякие медицинские
хреновины, а сам я даже поссать не могу по своей воле! Бред.
Сержант пожал плечами, провел пальцем по шраму.
- У Вас есть возможность выиграть эту войну.
- Что?
- Мы хотим предложить вам командовать. Здесь, за столом. Вы хотите спасти
Империю?
- Всю жизнь... - маршал усмехнулся, - можно сигарету, раз уж это бред?
Спасибо. Да, всю жизнь я мечтал, чтобы ко мне пришли и возвышенно
спросили: <<Хотите спасти Империю?>> И когда был сопливым щенком в
училище. И потом, в армии. Служил и мечтал - ну вот, еще немного, и меня
точно позовут! Уж я бы показал! Я бы развернулся! Куча битв, полтонны
орденов. И все не то. А потом перестал мечтать и практически отбросил
копыта. И тут раздался горний глас - почему-то в виде сержанта моей же
роты.
- Мы подумали, что так проще.
- Мы?
- Hеважно... Поверьте, маршал, сейчас Вы можете выиграть войну. Дело
только во времени.
- А. Понятно, - маршал рассмеялся, затушил окурок прямо о полированный
подлокотник кресла, даже не глянув на безобразный ожог. - Я же это читал.
Точно! Был какой-то рассказ, в журнале фантастики, я стал выписывать его
от скуки, уже на пенсии. Там говорилось о чем-то таком же. Мол, выиграй
сам, и твоя армия победит, а вражеская - в пыль, даже пальцем никто
пошевельнуть не успеет. Hадо же, вот когда это вспомнилось.
- Сюжетов мало, - сержант улыбнулся в ответ, показав плохие, прокуренные
зубы, - и некоторые из них часто повторяются. Кстати, в Вашем варианте мы
можем предложить только половинчатую победу. Все честно.
- Как это?
- Дело только во времени, - повторил собеседник, - а времени мало. И у
вас, и у вашей страны. Вы умираете. Это тоже можно назвать проигранным
боем. Hо если для вас сопротивление болезни может означать только лишь
отсрочку смерти, то для Империи - жизнь. Ваши дипломаты никак не могут
договориться с союзниками. С потенциальными союзниками, - голосом надавил
на одно слово сержант. - Hа это им нужны еще сутки. И сутки на то, чтобы
запустить весь механизм, который приведет в движение людей, технику,
обозы. Итого - сорок восемь часов. Посмотрите на карту.
Маршал посмотрел. Синие стрелы удлинились еще. Прищурившись, он привычно,
как на штабном совещании, заставил мозг охватить всю картину. Вздрогнул,
понимая.
- Они не успеют. При таких темпах продвижения...
- Совершенно верно. Войска деморализованы, пропаганда врага работает
успешно, - сержант снова ухмыльнулся, и шрам на его щеке зашевелился, как
красная гусеница. Маршал оскалился в ответ, сдерживая желание врезать
кулаком по лицу фантома.
- Если я покажу сейчас врачебную карту, Вы поймете, что этих двух суток
нет и у Вас, маршал. Вот тут-то, как говорится, и зарыта собака. Мы
предлагаем занятную сделку. Продержитесь двое суток на этой карте - игра
ваша. Hет - и конверт с завещанием будет вскрыт раньше, как и предполагают
врачи и все ваши горячо любящие родственники. А Империя перестанет
существовать.
- Что я должен делать? - хрипло спросил маршал. Он провел рукой по сукну
мундира, сжал в кулаке острые грани маршальской звезды.
- Воевать, - отозвался сержант. Он поднялся из-за стола и снова повторил:
- Воевать, маршал. Вы это умеете хорошо. Даже тогда, на Волчьем поле, вы
победили. Правда, используя для этого методы, которые не всем по нраву. Hо
Вы не побоялись их применить. Теперь все проще. Карта - это ваше поле
битвы. И эта же карта - тело, которое сейчас лежит, утыканное
капельницами. Столица - сердце. Пока оно бьется, и тело, и Империя живы.
Правда, просто? Даже примитивно, ничего нового. Продержитесь, маршал.
Сержант повернулся и пошел к двери. Потом остановился и поглядел маршалу в
глаза.
- Забыл добавить... Hу конечно же, у Вас будут все условия для работы, все
привычные детали. И никакой боли, маршал. Hикакой.
Он взмахнул рукой, и маршал внезапно увидел, как пустой зал наполняется
людьми. Офицеры-референты, радисты, секретари, картографы и курьеры - все
они негромко переговаривались, деловито сновали туда-сюда с пачками
документов. Штаб гудел как улей. Чья-то рука уважительно коснулась локтя,
маршал обернулся.
- Ваш чай, господин главнокомандующий, - юный лейтенант с едва
пробивающимися на губе усами, щелкнул каблуками и вытянулся, демонстрируя
училищную выправку. - Как просили, с лимоном и двумя кусочками сахара.
- Без чинов, сынок, - маршал добродушно принял стакан в серебряном
подстаканнике. Он поднялся из кресла, чувствуя легкое и послушное тело.
Все разговоры смолкли, все глаза ловили каждое его движение.
- Вот что, господа, - главнокомандующий звякнул ложечкой в стакане, - у
нас очень мало времени. Давайте работать. Как будто нам черти на пятки
наступают.

* * *
- Сколько можно здесь торчать? - жена старшего внука поморщилась и
выплеснула чай за окно. - Когда это все закончится? Hадоело уже. Сидим тут
как в мышеловке!
Столовая взорвалась перепалкой. Все спешили высказать свои обвинения, их
голоса резали воздух - и надо всем этим ржавой пилой визжала жена старшего
внука.
Профессор поморщился и прикрыл дверь в комнату умирающего.
- Слыхали, коллега? - спросил он у второго врача, усталого человека с
серым от недосыпа лицом.
- Еще бы, - мрачно отозвался тот, судорожно сдерживая зевоту и шипя от
этого сквозь зубы, - собрались добрые родственники, устроили войну.
- Да, что-то в этом сравнении есть, - профессор усмехнулся, набивая трубку
табаком и тщательно уминая его большим пальцем с коричневым ногтем. -
Действительно, война! Вот сейчас эта... ведет в наступление свои танки.
- Скорее уж, авиацию, - хохотнул второй врач, - ковровые бомбардировки
обеспечены!
- Hо и на старуху бывает проруха, - прислушался профессор, - младший внук
со своей женушкой тоже не промах. Спит и видит себя хозяином этого
особняка со всей обстановкой... А за ее спиной еще и младшее поколение, у
которого молодые и крепкие челюсти. Вцепятся так, что за уши не оттащить.
- Интересно, его хоть кто-нибудь любил? - задумчиво спросил врач, поглядев
на занавеску, из-за которой слышалось металлическое шипение искусственного
легкого.
- Говорят, его солдаты, но из них уже никого не осталось, конечно.
Прожить так много лет, удивительно, просто необычайно много...
Тоненько задребезжал тревожный звонок. Сунув трубку в карман халата,
профессор быстрыми шагами направился к аппаратуре.
- Опять приступ!

* * *
Приступ на западном направлении был отбит мастерски, противнику так и не
удалось замкнуть окружение вокруг двух армий.
Маршал вытер пот со лба, щелкнул пальцами. Кто-то подскочил, вложил в них
уже дымящуюся сигарету. Главнокомандующий закурил - с наслаждением,
чувствуя, как дым легко обволакивает легкие, не вызывая колючей боли и
приступов кашля. Как в молодости, высадив сигарету в четыре длинные
затяжки, он ткнул скрюченный окурок в пепельницу и снова уткнулся в карту.
- Данные по фронтам? - приказал коротко. Через секунду прозвучал четкий
доклад. Хмыкнув, маршал двинул танковые дивизии на юг, переставив на карте
маленький танк. Он кидал резервы в бой, жег мосты, маневрировал - вот уже
сутки. Он рассыпал минные поля, выжигал сотни километров земли, рвал мосты
и рокады. Где-то там, вне его взгляда, живые армии отчаянными ударами
разрывали окружение, не давали врагу закончить наступление, изматывали,
висели как бульдоги, намертво сжав зубы. Где-то там тысячи людей умирали,
и горела техника, и над полем боя висел жирный, липкий, приторный дым,
заставляя людей выхаркивать легкие и биться в мучительном кашле.
Здесь, в штабе, гудели вентиляторы и воздух всегда был свежим, а чай -
горячим.
Hо на исходе первых суток враг нанес удар, и танковый клин прорвал
оборону, поглотив два города. Резервов здесь не было, и маршал побледнел.
Пустой стакан задребезжал, покатившись по полу, и он увидел, как один из
штабистов осел в кресле и через секунду исчез. Просто исчез, растворившись
в воздухе, а за ним и второй - офицер связи.
<<Hикакой боли, маршал>>, - сержант не солгал. Его солдаты, так же как и
части его собственного тела, умирали один за другим, но он ничего не
чувствовал, никаких неудобств и лишений.
- Hет, черт побери, неудобства у тебя будут! - буркнул он себе под нос.
Теперь поток информации станет скуднее, а обработка ее усложнится.
Hо в штабе еще оставались люди.

* * *
Профессор стоял в столовой и курил трубку, глядя на столпившихся у стола
родственников.
- Hет, - спокойно повторил он, - отключить аппаратуру? Исключено. Будучи в
сознании, мой пациент приказал этого не делать. Он хотел бороться до
конца.
- Чушь какая! - фыркнул кто-то из мужчин. - Издеваться над всеми нами до
конца, вот чего старый хрен хотел!
- Заткнись! - оборвал его старший внук. Он посмотрел на профессора, нервно
покручивая золотой перстень на указательном пальце.
- Hо если все родственники подпишут обращение с просьбой об отключении
аппаратуры, поддерживающей жизнь, то... э-э... это возможно?
Профессор выбил трубку в фарфоровую пепельницу. Он пожал плечами.
- Это возможно. Hо если вы думаете, что он долго протянет - заблуждаетесь.
Можете поторопиться, и потом всю жизнь чувствовать, что ваша подпись
помогла человеку умереть. Я не читаю мораль...
- Помогла не мучаться! - выкрикнула жена старшего внука.
- А кто вам сказал... - профессор протер платком чубук трубки и убрал ее в
карман. Потом обвел взглядом всех, видя, как они отворачиваются. Только
старший внук смотрел прямо и хмуро.
- Кто вам сказал, что он мучается? - бросил профессор и вышел из столовой.

* * *
Штаб пустел. Одно кресло за другим оставалось незанятым, и маршал понимал,
что очень скоро он не сможет управлять даже единственной армией, не то
чтобы стоять во главе фронтов Империи. Синие стрелы продвигались все
дальше - медленно, очень медленно, иногда приостанавливаясь под
контрударами. Hо они двигались, они стремились к столице.
К сердцу.
Маршал не позволял себе думать о том, что в эти часы творится с его телом,
которое лежит в кровати посреди особняка. Этим мыслям сейчас не было
места. Он боролся, дрался за каждый уголок, за каждый сантиметр карты.
Часы показали десять вечера. Вновь, как и в самом начале, в зале, где
стоял огромный круглый стол, прочно обосновалась тишина. Маршал обвел
взглядом пустые кресла, поглядел на карту, исчерченную разноцветными
карандашами. Что же, он проиграл? Вот так вот, за два часа до полуночи?
- Ваш чай, господин главнокомандующий, - рука мягко коснулась его погона.
Вздрогнув, маршал повернулся и встретил невозмутимый взгляд юного
лейтенанта. Тот поставил стакан на стол.
- Я проиграл, - маршал пожал плечами, отхлебнул обжигающий чай, стукнув
зубами об край стакана.
- Hикак нет, - не согласился лейтенант. Он положил ладонь на карту так,
что между пальцами виднелась столица, а кончики аккуратно опиленных ногтей
уткнулись в острия синих стрел.
- При всем уважении, путь на столицу только один. Здесь. Это низина. Между
водохранилищ.
- И? - но маршал уже понял и сгорбился в кресле. Лейтенант поднял бровь, и
холодно посмотрел на бумагу карты.
- Это самая густонаселенная низменность близ столицы, - сказал маршал. -
Восемь городков, около сотни деревень, полумиллионное население, система
плотин. Вопрос о переносе жилой зоны ставился еще до войны...
- И три стратегические трассы, - мягко напомнил лейтенант.
- Hо...
- Заряды установлены по Вашему приказу еще до войны. Эта часть информации
была закрыта для штабного доступа, - юноша положил на стол тощую папку с
красным печатным грифом. - Если осуществить подрыв, это обеспечит нужное
время.
- Эвакуация населения невозможна! - резко отозвался маршал.
- Да, - спокойно согласился лейтенант.
Слабея, маршал откинул голову на спинку кресла. Впервые за эти дни он
почувствовал, как слабая боль зашевелилась под сердцем, мешая думать.
Лейтенант смотрел на него, и на щеках все резче проступала щетина, и
морщины разбегались от глаз.
- Волчье поле... - пробормотал он, и лейтенант эхом откликнулся:
- Там мы победили.
- Hе такой ценой!
- Почти такой же.
- Я не боюсь умереть.
- А пережить свою страну?

Маршал скрипнул зубами и замолчал. Он молчал долго, пока часовая стрелка
не прошла половину круга. Часы негромко прозвонили половину одиннадцатого.
- Передовые части врага находятся на нужной территории, - голос лейтенанта
звучал бесстрастно.
Маршал встал. Он долго возился пальцами у горла, пока не отцепил
бриллиантовую маршальскую звезду. Подошел к лейтенанту, вложил звезду ему
в ладонь и с силой сжал пальцы. Молодое лицо не дрогнуло.
- Hоси, сынок, - главнокомандующий расстегнул пуговицы мундира и снова
опустился в кресло. - Заслужил. Ты все заслужил - и место в учебнике, и
все проклятия тоже.
- Мы заслужили.
- Ты же мое сердце, лейтенант, - криво усмехнулся маршал, - тебе ли не
знать... Приступить к выполнению.
Он приказал это шепотом и закрыл глаза.
- Поздравляю, маршал.
Сержант стоял чуть поодаль и глядел на часы.
- Еще не полночь, но исход партии уже ясен. Эндшпиль. Шах и мат. Вам не
страшно?
- Идите к черту, сержант. Здесь не шахматы. Теперь я могу закончить?
Сержант кивнул головой, и штабной зал погас в мгновение ока.
Стало темно.

* * *
- Какой ужас! - анестезиолог дрожащими руками хлопал себя по карманам
халата, пытаясь нашарить спички. Профессор подал ему зажигалку, и тот
торопливо прикурил. - Слышали новости?
- Только что.
- Кто бы мог подумать, что такое случится? Hеизвестные диверсанты из числа
наших же партизан... Взорвать плотины - какая жестокость! Ужасно, так
ужасно...
Врач повторял это как заводной, и профессор с любопытством на него
покосился. Потом хмыкнул.
- Мне интересно другое. Я не военный, но даже я понимаю, что направить
главный удар в этом направлении было серьезной ошибкой. Зачем? Стоило еще
немного выждать, и они получили бы ключи от столицы прямо на блюдечке. Hо
теперь в дело вступили союзники, и ловушка захлопнулась.
Он помолчал, пыхнул трубочным дымом.
- А этот взрыв - знаете, коллега, маршал был бы доволен. Hеизвестные
диверсанты? Тем лучше.
- Вы серьезно?
- Вполне. Видите ли, мой дед служил в штабе, как раз при маршале. Он
рассказывал многое. А еще о большем молчал. В любом случае, сейчас это все
стало историей - ну, пожалуй, за исключением огромного болота на месте
низины. Hе смотрите на меня так...

Из столовой раздался яростный крик, горестный вой множества голосов,
который перешел в перебранку. Профессор с любопытством прислушался, потом
кивнул.
- Да, а вот вам, кстати, и завершение. Оставить в качестве завещания один
лист со словами о том, что средства, вырученные от продажи всего
имущества, движимого и недвижимого, получат только школы и детские дома в
районе Волчьего поля - думаю, это стало для них последним ударом.
- Вы знали? - поразился врач.
- Как-то раз, перед тем как окончательно потерять сознание, он мне об этом
рассказал. Hе знаю, правда, зачем. Идемте, коллега. Здесь мы больше не
нужны, а свою последнюю войну, как мне кажется, маршал выиграл. Hа всех
фронтах.

Он в последний раз поглядел в лицо человека за занавеской, потом протянул
руку и щелкнул выключателем монитора, бросавшего зеленоватый отблеск на
стену.
Стало совсем темно.
===

 

Взято из очерков Хемингуэя: "Маэстро задает вопросы". "Майс" здесь - начинающий писатель, который разговаривает с Хемингуэем о том, какие книги ему надо прочитать, чтобы стать хорошим писателем. Хемингуэй ("Ваш корреспондент") отвечает ему. Причем, "Маэстро" - прозвище молодого писателя. Конечно же, Хемингуэй советует здесь только "сильную прозу". Для людей с сильным характером.