Поэтическое своеобразие Цветаевой сложилось быстро, но не сразу. Однако с первых книжек, «Вечерний альбом» (1910) и «Волшебный фонарь» (1912), составленных из почти полудетских стихов, в ее творчестве привлекает полнейшая, непринужденная, никем не «зажатая» искренность. Уже тогда она была полностью самой собою. Ни у кого ничего не заимствовать, не подражать — такой Цветаева вышла из детства и такой осталась навсегда. Маме В старом вальсе штраусовском впервые Мы услышали твой тихий зов, С той поры нам чужды все живые И отраден беглый бой часов. Мы, как ты, приветствуем закаты, Упиваясь близостью конца. Все, чем в лучший вечер мы богаты, Нам тобою вложено в сердца. К детским снам клонясь неутомимо, (Без тебя лишь месяц в них глядел!) Ты вела своих малюток мимо Горькой жизни помыслов и дел. С ранних лет нам близок, кто печален, Скучен смех и чужд домашний кров... Наш корабль не в добрый миг отчален И плывет по воле всех ветров! Все бледней лазурный остров — детство, Мы одни на палубе стоим. Видно грусть оставила в наследство Ты, о мама, девочкам своим! 1907-1910 В раю Воспоминанье слишком давит плечи, Я о земном заплачу и в раю, Я старых слов при нашей новой встрече Не утаю. Где сонмы ангелов летают стройно, Где арфы, лилии и детский хор, Где всё покой, я буду беспокойно Ловить твой взор. Виденья райские с усмешкой провожая, Одна в кругу невинно-строгих дев, Я буду петь, земная и чужая, Земной напев! Воспоминанье слишком давит плечи, Настанет миг,- я слез не утаю... Ни здесь, ни там,- нигде не надо встречи, И не для встреч проснемся мы в раю! 1909-1910 * * * Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь. О милая! Ни в гробовом сугробе, Ни в облачном с тобою не прощусь. И не на то мне пара крыл прекрасных Дана, чтоб на сердце держать пуды. Спеленутых, безглазых и безгласных Я не умножу жалкой слободы. Нет, выпростаю руки, стан упругий Единым взмахом из твоих пелен, Смерть, выбью!— Верст на тысячу в округе Растоплены снега — и лес спален. И если все ж — плеча, крыла, колена Сжав — на погост дала себя увесть,— То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом, Стихом восстать — иль розаном расцвесть! 28 ноября 1920
Ответ: Марина Цветаева Хочу у зеркала, где муть Хочу у зеркала, где муть И сон туманящий, Я выпытать — куда Вам путь И где пристанище. Я вижу: мачта корабля, И Вы — на палубе... Вы — в дыме поезда... Поля В вечерней жалобе — Вечерние поля в росе, Над ними — вороны... — Благословляю Вас на все Четыре стороны! Кроме любви Не любила, но плакала. Нет, не любила, но все же Лишь тебе указала в тени обожаемый лик. Было все в нашем сне на любовь не похоже: Ни причин, ни улик. Только нам этот образ кивнул из вечернего зала, Только мы — ты и я — принесли ему жалобный стих. Обожания нить нас сильнее связала, Чем влюбленность — других. Но порыв миновал, и приблизился ласково кто-то, Кто молиться не мог, но любил. Осуждать не спеши! Ты мне памятен будешь, как самая нежная нота В пробужденьи души. В этой грустной душе ты бродил, как в незапертом доме. (В нашем доме, весною...) Забывшей меня не зови! Все минуты свои я тобою наполнила, кроме Самой грустной — любви.
Ответ: Марина Цветаева Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной Не уплывет под нашими ногами. Мне нравится, что можно быть смешной - Распущенной - и не играть словами, И не краснеть удушливой волной, Слегка соприкоснувшись рукавами. Мне нравится еще, что вы при мне Спокойно обнимаете другую, Не прочите мне в адовом огне Гореть за то, что я не вас целую. Что имя нежное мое, мой нежный, не Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе... Что никогда в церковной тишине Не пропоют над нами: аллилуйя! Спасибо вам и сердцем и рукой За то, что вы меня - не зная сами! - Так любите: за мой ночной покой, За редкость встреч закатными часами, За наши не-гулянья под луной, За солнце, не у нас над головами,- За то, что вы больны - увы! - не мной, За то, что я больна - увы! - не вами! Солнце — одно, а шагает по всем городам. Солнце — мое. Я его никому не отдам. Ни на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда! Пусть погибают в бессменной ночи города! В руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу! Пусть себе руки, и губы, и сердце сожгу! В вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам... Солнце мое! Я тебя никому не отдам! *** Ночи без любимого — и ночи С нелюбимым, и большие звезды Над горячей головой, и руки, Простирающиеся к Тому — Кто от века не был — и не будет, Кто не может быть — и должен быть. И слеза ребенка по герою, И слеза героя по ребенку, И большие каменные горы На груди того, кто должен — вниз... Знаю всё, что было, всё, что будет, Знаю всю глухонемую тайну, Что на темном, на косноязычном Языке людском зовется — Жизнь.
Цыганская страсть разлуки! Чуть встретишь - уж рвешься прочь. Я лоб уронила в руки И думаю, глядя в ночь: Никто, в наших письмах роясь, Не понял до глубины, как мы вероломны, то есть - Как сами себе верны. +++ В гибельном фолианте Нету соблазна для Женщины. - Ars Amandi Женщине - вся земля. Сердце - любовных зелий зелье - вернее всех. женщина с колыбели Чей-нибудь смертный грех. Ах, далеко до неба! Губы - близки во мгле ... - Бог, не суди! - Ты не был Женщиной на земле! +++ Легкомыслие! - Милый грех, Милый спутник и враг мой милый! Ты в глаза мои вбрызнул смех, Ты мазырку мне вбрызнул в жилы! Научил не хранить кольца, - С кем бы жизнь меня не венчала! Начинать наугад с конца, и кончать еще до начала. Быть как стебель и быть как сталь В жизни, где мы так мало можем... - Шоколадом лечить печаль, И смеяться в лицо прохожим. Марина Цветаева
НА РАДОСТЬ С. Э. Ждут нас пыльные дороги, Шалаши на час И звериные берлоги, И старинные чертоги... Милый, милый, мы, как боги: Целый мир для нас! Всюду дома мы на свете, Всё зовя своим. В шалаше, где чинят сети, На сияющем паркете... Милый, милый, мы, как дети! Целый мир двоим! Солнце жжет – на север с юга, Или на луну! Им очаг и бремя плуга, Нам простор и зелень луга... Милый, милый, друг у друга Мы навек в плену.
Вы, идущие мимо меня К не моим и сомнительным чарам, — Если б знали вы, сколько огня, Сколько жизни, растраченной даром, И какой героический пыл На случайную тень и на шорох... И как сердце мне испепелил Этот даром истраченный порох. О, летящие в ночь поезда, Уносящие сон на вокзале... Впрочем, знаю я, что и тогда Не узнали бы вы — если б знали — Почему мои речи резки В вечном дыме моей папиросы,— Сколько темной и грозной тоски В голове моей светловолосой.
Если душа родилась крылатой — Что ей хоромы — и что ей хаты! Что Чингис-Хан ей и о — Орда! Два на миру у меня врага, Два близнеца, неразрывно-слитых: Голод голодных — и сытость сытых!
ИЗ СКАЗКИ - В СКАЗКУ Все твое: тоска по чуду, Вся тоска апрельских дней, Все, что так тянулось к небу,- Но разумности не требуй. Я до смерти буду Девочкой, хотя твоей. Милый, в этот вечер зимний Будь, как маленький, со мной. Удивляться не мешай мне, Будь, как мальчик, в страшной тайне И остаться помоги мне Девочкой, хотя женой.
Горечь! Горечь! Вечный привкус На губах твоих, о страсть! Горечь! Горечь! Вечный искус — Окончательнее пасть. Я от горечи — целую Всех, кто молод и хорош. Ты от горечи — другую Ночью за руку ведешь. С хлебом ем, с водой глотаю Горечь-горе, горечь-грусть. Есть одна трава такая На лугах твоих, о Русь.
ПОЖАЛЕЙ... - Он тебе не муж? - Нет. Веришь в воскрешенье душ? - Нет. - Так чего ж? Так чего ж поклоны бьешь? - Отойдешь - В сердце - как удар кулашный: Вдруг ему, сыночку, страшно - Одному? - Не пойму! Он тебе не муж? - Нет. - Веришь в воскрешенье душ? - Нет. - Гниль и плесень? - Гниль и плесень. - Так наплюй! Мало ли живых на рынке! - Без перинки Не простыл бы! Ровно ссыльно- каторжный какой - на досках! Жестко! - Черт! Он же мертв! Пальчиком в глазную щелку - Не сморгнет! Пес! Смердит! - Не сердись! Видишь - пот На виске еще не высох. Может, кто еще поклоны в письмах Шлет, рубашку шьет... - Он тебе не муж? - Нет. - Веришь в воскрешенье душ? - Нет. - Так айда! - ...нагрудник вяжет... Дай-кось я с ним рядом ляжу... Зако - ла - чи - вай!
Ковалис, мне думается, что экзальтированность не про неё. Это нечто иное мне думается. Смириться с присутствием гения рядом с тобой проще, если оформить ему ярлычок с чем-нибудь ...приземляющим.
Дядя Изя, эт ты меня опустил или чего?))))) да, но более ничего космического на ум не приходит)) а гений он ведь тоже по земным - приземленным - законам живет, как это ни жаль))
Неужели это действительно на меня похоже? Не знаю...Мне кажется и и это не совсем так. Проявляется в чём-то очень по-земному, но вот "законы"...Не знаю.
Дядя Изя, но проявляется-то по-земному)) Вава, гений-не гений - умерла она как обычный самоубийца. Уж сколько их упало в эту бездну, Разверстую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли. Застынет всё, что пело и боролось, Сияло и рвалось: И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос. И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет всё - как будто бы под небом И не было меня!
Ковалис, я не понимаю смысла "обычные самоубийцы". Не знаю, будет ли работать ссылка... http://video.yandex.ru/users/matusevich-tat/view/2/user-tag/марина цветаева/#
знаешь, я свое вступительное в МГУ сочинение писала по поэтам Серебряного века - Блоку и Соловьеву. Никогда не любила Цветаеву, хотя всегда любила ее стихи. ей не грозила жизнь счастливой домохозяйки, хотя, кто знает, как она этого хотела... он умел любить ее и терпеть так, что у нее появлялась надежда... - это цитата из твоего фильма.