Любимые стихи малоизвестных поэтов

Музыка, складывай ноты, захлопывай папку,
Прячь свою скрипку, в прихожей разыскивай шляпку.
Ветер по лужам бежит и апрельскую крутит
Пыль по асфальту подсохшему. Счастья не будет.

Счастья не будет. Винить никого не пристало:
Влажная глина застыла и формою стала,
Стебель твердеет, стволом становясь лучевидным -
Нам ли с тобой ужасаться вещам очевидным?

Будет тревожно, восторженно, сладко, свободно,
Будет томительно, радостно - все, что угодно,-
Счастья не будет. Оставь ожиданья подросткам,
Нынешний возраст подобен гаданию с воском:

Жаркий, в воде застывает, и плачет гадалка.
Миг между жизнью и смертью - умрешь, и не жалко -
Больше не будет единственным нашим соблазном.
Сделался разум стоглазым. Беда несогласным:

Будут метаться, за грань порываться без толку...
Жизнь наша будет подглядывать в каждую щелку.
Воск затвердел, не давая прямого ответа.
Счастья не будет. Да, может, и к лучшему это.

Вольному воля. Один предается восторгам
Эроса. Кто-то политикой, кто-то Востоком
Тщится заполнить пустоты. Никто не осудит.
Мы-то с тобой уже знаем, что счастья не будет.

Век наш вошел в колею, равнодушный к расчетам.
Мы-то не станем просить послаблений, а что там
Бьется, трепещет, не зная, не видя предела, -
Страх ли, надежда ли - наше интимное дело.

Щебень щебечет, и чавкает грязь под стопою.
Чет или нечет - не нам обижаться с тобою.
Желтый трамвай дребезжанием улицу будит.
Пахнет весной, мое солнышко. Счастья не будет.

Дмитрий Быков

 

После того ночного party,
Целуясь страстно, расчехлялись.
Мы приземлились на кровати
И словно шаттлы стыковались.

При безопасном извлеченье
С тобою я не напрягался:
Не запускал от вирусов леченье,
И всяческих троянов не боялся.

Но подвела непрочность антиспама!
Флудить с тобой мы будем много лет.
Вот вышло так, теперь ты мама.
Довольно плодотворным был коннект.

17/V. 2009

3Н7 ©

 

Помнишь,нас что-то роднило, сближало,
Было когда-то, но кануло в лету,
Время разлуки,как день,пробежало,
Дай мне три доллара...на сигареты

Я был небеден, все так и струилось,
С серебрянным звоном летели монеты,
Но, понимаешь...так получилось,
Дай мне три доллара - на сигареты

Я тебя выручил как-то, однажды..
Ты не сердись, что напомнил об этом,
Это сейчас совершенно не важно,
Дай мне три доллара,на сигареты

Я не веду с прошлым расчеты,
Кто-то мне должен закаты, рассветы,
Просто курить ужасно охота,
Дай мне три доллара на сигареты.

 

Gitan,

Жаль, что Вы не указали автора...

 

Вот так сидим и говорим
О том, что мир неповторим,
О том, что скоро выпускной,
Что пахнет в воздухе весной...
И все чудесно и чудно
Сирень, открытое окно,
И сигареты огонек, и разговоры до ночи...
И мне пока что невдомек,
Что все мужчины сволочи..."
...И почерк не моей руки
И канувшие даты,
Мои смурные дневники конца семидесятых...
Шестнадцать лет, семнадцать лет
Все это было или нет?
Дым сигарет, неясный свет,
Стихи, похожие на бред.
А я, как мышь, забилась в кресле,
Чтоб он моих не трогал рук...
А я все думала: "А если?.."
А я все думала: "А вдруг?..",
Но этот гад сказал: "Авось"
И в самом деле, обошлось...
А дальше - странные значки,
Две-три зачеркнутых строки,
Девичий, профиль, васильки,
Провал на месяц...
Куда бы деть все это прочь,
Чтоб ни прочла однажды дочь,
Лет через десять.
Я думала, что главное в погоне за судьбой
Малярно-ювелирная работа над собой:
Над всеми недостаткам, которые видны,
Над скверными задатками, которые даны
Волшебными заплатками, железною стеной
Должны стоять достоинства,
Воспитанные мной.
Когда-то я так думала, по молодости лет.
Казалось, это главное, а оказалось - нет.
Из всех доброжелателей никто не объяснил,
Что главное, чтоб кто-нибудь
Вот так тебя любил:
Со всеми недостатками, слезами и припадками,
Скандалами и сдвигами,и склонностью ко лжи,
Считая их глубинами, считая их загадками,
Неведомыми тайнами Твоей большой души...
Я поняла неизбежность потерь,
Что мне за дело, где ты теперь...
Почта, аптека, здание ТАСС...
Что мне за дело, с кем ты сейчас!
Рынок. Химчистка. Библиотека.
Солнце играет в витринах, слепя...
Я не могла бы убить человека.
Даже тебя.
Часы прабабки кукуют глухо.
В воздушных замках тепло и сухо,
А город полон сплошных дождей,
Ничейных кошек, чужих людей.
Был город пасмурен, зол и сир,
И было в городе все не так...
А я мечтала исправить мир,
Но, слава Богу, не знала как.

Екатерина Горбовская

 

...Мы сидим уже четыре часа. Если честно - очень чешется нос,
Но его я до сих пор не чешу, потому что - вдруг да что-то не так?
Я не знаю этих правил, и я полагаю, будто мне все равно,
Только к носу третий час не тянусь, потому что... ну, успею всегда.
Рядом двое, у окна еще пять, все сидят и, не моргая, глядят
На тяжелую железную дверь, за которой - запах свежей земли.
А еще там, говорят, облака, и еще дороги после дождя.
Не попасть туда - большая беда. Словно ангелы тебя не нашли.
"Нет, не пустят, - говорит тот старик, что сидит немного вкось, поодаль. -
Ну, подумайте своей головой. Нафига мы им за дверью сдались?
Я неверующий. Я про богов не задумывался. Нет, никогда.
Просто жил и наслаждался. И все. Никаких тебе постов и молитв".
"Есть грехи, - рядом со мной говорят. - Была маленькой, жила у одной...
Она старая была и потом, хоть молилась, все равно умерла.
Есть грехи, я даже знаю штук шесть, и любой, как камень, тянет на дно,
Только я не знаю, нужно ли нам... Я вот в жизни всем не делала зла".
"А я делал, - тот бормочет, в углу. - Не дурак подраться, только пусти.
Не терпел таких, как вы, а сейчас все равно пред дверью с вами сижу.
Люди - сволочи, поверьте. Для них обмануть легко. Легко не простить.
Может, драпать нам отсюда пора? Вдруг там некая вселенская жуть..."
В это время дверь тихонько скрипит. На пороге появляется он.
У него немолодое лицо, песнь морщинок в уголках светлых глаз.
Как-то сразу ясно, что он здесь есть, был и будет до скончанья времен,
И пока он на пороге стоит, забываешь, что случается мгла.
"Извините, - говорит он, - что так задержал вас. Нынче хлопотный день.
Почему вы сами внутрь не вошли? Я нарочно оставлял для вас щель".
Переглядываемся. Мы - могли? Так вот запросто, спиной к темноте?
Я смотрю в его глаза. Он - в мои. Не умеет этот лгать. Вообще.
Он смеется, отступает назад, приглашающе нам машет рукой.
Первым все-таки решился старик. Он идет, уже совсем не боясь.
Следом серый, улыбаясь, забыв. Злость осталась далеко-далеко.
Следом рыжий.
Полосатый, смешной.
Черепаховая.
Черный.
И я.

(с) Кэп Соло

 

Re: Любимые стихи известных поэтов

А люблю я тебя лишь во сне и в бреду
Виноградом диким обвилась вокруг шеи
Я наверное сегодня домой не пойду
А усну на твоей меховой коротели (отрывок из собственных стихов)

 

Из википедии:

Ванинский порт

Я помню тот Ванинский порт
И крик парохода угрюмый.
Как шли мы по трапу на борт,
В холодные, мрачные трюмы.

От качки страдали зека,
Ревела пучина морская;
Лежал впереди Магадан -
Столица Колымского края.

Не крики, а жалобный стон
Из каждой груди вырывался.
"Прощай навсегда, материк!" -
Ревел пароход, надрывался.

Будь проклята ты, Колыма,
Что названа Черной Планетой.
Сойдешь поневоле с ума -
Оттуда возврата уж нету.

Пятьсот километров тайга,
Где нет ни жилья, ни селений.
Машины не ходят туда -
Бредут, спотыкаясь, олени.

Я знаю, меня ты не ждешь
И писем моих не читаешь.
Встречать ты меня не придешь,
А если придешь - не узнаешь.

Прощайте, и мать, и жена,
И вы, малолетние дети.
Знать, горькую чашу до дна
Пришлося мне выпить на свете.

По лагерю бродит цинга.
И люди там бродят, как тени.
Машины не ходят туда -
Бредут, спотыкаясь, олени.

Будь проклята ты, Колыма,
Что названа Черной Планетой.
Сойдешь поневоле с ума -
Оттуда возврата уж нету.

 

Всяк сверчок. Мультигражданская лирика

Если ты японец, прилежно коси глаза, держи на стене кимоно и
реликтовый меч и щёлкай фотокамерой
Если ты шотландец, пей виски, тоскуй под унылые песни волынки и
снисходительно презирай англичан
Если ты колумбиец, носи тонкие усики, белый костюм, живи в Медельине и
трудись в сфере производства и экспорта волшебного порошка
Если ты узбек, ходи в халате, глотай горячий чай из пиалы,
зачерпывай плов ладонью и молись на коврике
Если ты француз, гордись славным прошлым, выдумывай настоящее,
с аппетитом смотри на лягушек и храни свои могилы
Если ты афроафриканец, устрой себе Африку, ешь бананы, тяготей к кричащим
расцветкам и бей в барабан
Если ты австриец, разучивай йодли, люби Дунай и наливайся пивом,
чтоб было чем плакать о том, что могло свершиться, но не свершилось
Если ты эскимос, жуй свою вяленую рыбу в ледяном домике
и не высовывайся до середины короткого лета,
которое для того, чтобы навялить рыбы

© Элли С

 

Пушкин и граф Калиостро.
Осторожно ! Не цензурная лексика)))

Что вам сказать о графе Калиостро?
Что вам сказать о графе Калиостро?
Он совершил немало добрых дел.
Как Оффенбах, с людьми держался просто.
Как Леф Талстой, под мышками потел.

Талантливый не меньше, чем Пикассо,
Он вечерами евро рисовал.
А утром брал и относил в сберкассу.
Или прохожим даром раздавал.

Он ростом ни высоким был, ни низким.
Не то чтобы блондин - скорей, брюнет
Он совершил немало добрых дел.
Как Оффенбах, с людьми держался просто.
Как Леф Талстой, под мышками потел.

Талантливый не меньше, чем Пикассо,
Он вечерами евро рисовал.
А утром брал и относил в сберкассу.
Или прохожим даром раздавал.
т.
Носил прическу, как у Любы Слиски.
Пожрать любил. А в остальном - аскет.

Одет в шинель - как следует по чину.
Походкой - чистый доктор Айболит.
Широкоплеч. Но общую картину
Немного портил ранний целлюлит.

К нему тянулись дети, звери, птицы,
Собаки, кошки, пчелы, комары,
Верблюды, менестрели, львы и львицы,
Промоутеры, геи, маляры.

Но графу это было безразлично.
Совсем иная им владела страсть -
Предпочитал с друзьями он обычно
Забить косяк. Или напиться всласть.

Судьба людей его не волновала.
Не знал он, чем живет простой народ.
Чего ему, скотине, не хватало?
Бухал, как мерчендайзер, идиот!

Признаться, граф был редкостная сволочь.
На Винни Пуха с Пяточком дрочил!
Обкуренный, едва наступит полночь,
Он в поле вурдалачить выходил.

Тиранствовал. Насиловал нимфеток.
Травил собак, дизайнеров, котов.
Снимал для порно непослушных деток.
Фистинговал тинэйджеров и вдов.

А то, бывало, нарядившись х*ем,
На жопу приключения искал.
Иль против глобализма протестуя,
В сортире унитаз не промывал.

Устали все от этаких сюрпризов.
Народ у Пушкена защиты попросил.
Тот, не раздумывая, сделал вызов.
И на дуэли графа застрелил!

 

Ишшо,с того же сайта.

Желание парить к рождённым по залёту
приходит через кровь от летуна-отца.
И коротает век бескрылая пехота,
качая небеса из опия-сырца.

Не тибровой на свет намытые водицей –
гибриды бугая и жертвенной овцы –
мы блеяли когда фабричные волчицы
совали нам свои солёные сосцы.

А после был звонок, и как любой ребенок
я в люди побежал, улыбкой осиян.
Учить из букварей слова для похоронок.
В «Зарнице» победить – и выиграть Афган.

Но весело плюя на здешние порядки,
включая дурака, где надо бы мозги,
как Витус Беринг я осваивал «камчатку».
А заодно рельеф соседкиной ноги.

Тот вечный голодарь, что время пожирает,
мне виделся клопом к семнадцати годам.
И первая любовь была не хуже рая -
у Евы есть Адам, а у него - «Агдам».

Под окнами шумел художественным свистом,
зовя на променад, народный коллектив
непоротых шутов, заигранных артисток
(давно уже не дев, но, несомненно - див).

И в ужин при свечах весеннего каштана
от божеских щедрот хватало нам бурды
наполнившей грааль гранёного стакана
что был украден мной в киоске «газводы»…

Где вы сейчас и чем насилуете печень?
Кем греетесь зимой? Надежным ли богам
вы молитесь теперь, когда молиться нечем?
И курите кому свой чуйский фимиам?

Чужие времена – чем дальше, тем заразней.
И вроде все путём. И вроде – стол и кров.
Легко живется днем, когда ночами дразнят
Зеленые хвосты ушедших поездов.

Навек один из вас, надеюсь, что когда-то
без золота во рту, а значит налегке,
взлечу как махаон, махая аттестатом,
где по предмету «жизнь» - трояк на трояке.

 

Четверостишие с какого-то оружейного форума...как-то запомнилось сразу.Ностальгирую наверное )))


...Пусть хлюпает левый сапог,
Пусть треснул приклад на "мосинке".
Нет больше моих врагов...,
Я их закопал... на просеке...)))

 

Не мешайте жить своим любимым.
Это так понятно и так трудно.
Что застыли? Проходите мимо.
Здесь ведь и без вас довольно людно.
Не смотрите грустными глазами,
Не молчите преданным молчаньем,
Отпускайте, уходите сами,
Оставляя пропасть за плечами.
Как без кислорода, задыхайтесь,
Но, давясь последними словами,
За руки любимых не хватайтесь,
Чтоб они не утонули с вами.
Не объяснено, необъяснимо -
Господи! - за что, за что такое?
Не мешайте жить своим любимым,
Умирайте, ради их покоя.


Е. Исаева

 

Тридцать лет на сегодня имею.

Тридцать лет я прожил без оглядки
Занося все (в любовный)Х в любимый альбом
Шар за шаром на сердце осадки
Оставляла влетевша любовь.
Тридцать лет на сегодня имею
В тридцать лет я еще не жонат
Потому что ведь сердце умеет
Все менять, все менять, все менять
Я у жизни любил аж три Кати
Я у жизни любил пять Галин
Й шесть таких что никак не припомню
Семь таких, что совсем позабыл.
Но ведь сердце гнетят эти шары
Эти шары влетевшей любви
И незнаю чи хватит в нем жару
Для последней любови мени.

9 ноября 1945г. с. Ив-Шейчино

(Мой дедушка)

 

Батюшка Е.,

Назови имя и фамилию дедушки, если считаешь нужным. Не хочешь - не называй. Просто страна должна знать своих героев.)

 

GreenBean,

Рискну предположить- Дедушка Е!

 

Андрей Алексеевич Шевченко.

 

GreenBean,

Стопицот спасибов. От "Ваниного порта" чуть не прослезился))) Помница, когда мне было лет 12-13 играл и пел эту песню в подъездах... Босоногое детство)))

 

Вспомнилось после прочтения последнего стихотворения из "Набросков дилетанта".

Я не люблю день за то, что он равнодушен ко мне.
Кроме того, днем теряется суть магнетизма огня.
Днем происходит все так монотонно, как будто во сне.
Ночью проснется мой мир, и это пугает меня.

В этом испуге есть много любви и капля вранья.
Именно эта деталь превратит мою ночь в полный кайф.
Я не могу объяснить, почему, просто я - это я.
Кроме того, я люблю пить ночами прокуренный чай.

Кто я? И сколько мне лет - может, двадцать, а может и сто,
Ну а скорей всего я еще не появилась на свет.
Ночь - это самое время, чтоб выглянуть выше голов.
Ночь - это шанс отыскать на вопросы единый ответ.

Трудно понять траекторию ветра в сплошной темноте.
Просто - укрыться большим одеялом и "Полный покой!"
Звездное небо увидит весь мир на большой высоте
Ветер... А я улыбаюсь, я знаю, что это за мной.

Разум не может постичь тех вещей, что подвластны чутью.
Разум - красивый предлог плюнуть в ночь и отправиться спать.
Ветер станцует чечетку на небе, и звезды прольются
В эту бренную землю, что вовсе не нам выбирать.

Только не думай, что мы безнадежно привязаны к ней.
Я тоже думала так, только ветер шепнул мне сейчас:
"Время пришло, твои годы уже истекли на земле".
Я ухожу, вы простите. Прощайте, я помню о вас.

Ольга Тишина.

 

К вопросу об истине и правде

Он прожил мало: только сорок лет.
В таких словах ни слова правды нет.
Он прожил две войны, переворот,
Три голода, четыре смены власти,
Шесть государств, две настоящих страсти.
Считать на годы - будет лет пятьсот.

Н.Моршен

 

1


Начинается с малого: голос, прическа, испуг.
Поначалу, под утро – еще не лицо, тело – чаще,
Незнакомо, угадано, нет- не –такое, дразняще,
Предвкушенье, надежда, а –может, а –что-же, а- вдруг…

Начинаешь тайком вспоминать , что случается за,
За – словами, одеждой, семьею, привычкою, смыслом,
Понимаешь – пора доверять не событию – числам,
Не укрыться, как только случится увидеть глаза.

Начинается осень с прохлады, с покоя с того
Что сбывалось однажды, когда-нибудь, с кем-нибудь, прежде…
Начинается так, что живешь лишь тогда, если между
Нами нет ни пространства, ни времени. Нет ни - кого. Ни - чего.

2


Вдруг окажешься иной
Не такой, какой наощупь,
Нашей, - наконец-то, - ночью,
Ты покажешься другой.

Вдруг задумаешь сравнить,
В нашей первой, - неужели, -
В нашей, - только бы, - постели,
Ты подумаешь сравнить.

Обживаясь без любви,
Отвыкаешь от боязни…
Так приманкой сердце дразнят,
Обжигаясь от любви.

Виталий Кабаков

 

Я бы выпал, я бы выбыл, я бы выбрал всё иначе,
Липкий пепел к ветру липнет, небу страшно, небо плачет,
Мы с тобою, liebe, глыбы, заколдованные камни,
Плачут скрипки, звуки зыбки, наплывает облаками
Караван Фата-Морганы, слышен звон мечей картонных,
Ты не слышишь, я всё тише, мы с тобою - камни трона,
Камни трона в старом замке, где сидит король бумажный,
Наша вечность нас не лечит, мы ошиблись лишь однажды,
Промахнулись, оступились, навсегда остались вместе -
В чьей-то песне, нам так тесно в этом замке поднебесья,
Я бы выбрал - не спросили, я бы выбыл - только поздно,
Мы с тобою - камни трона, подпирающего звёзды,
Запах страха, пурпур, бархат, мы остались только в песне,
Я бы выпал, только, liebe, лучше - камнем, лишь бы - вместе.

(c) Suboshi

 

Совсем ещё наивное.

Вишня

В поле вишенка одна ветерку кивает.
Ходит юная княжна, тихо напевает:
- Что-то князя не видать, песенки не слышно.
Я его устала ждать, замерзает вишня.

В поле снег да тишина. Сказку прячет книжка.
Веселей гляди, княжна! Да не будь трусишкой.
Темной ночью до утра звезды светят ясно.
Жизнь - веселая игра, a игра прекрасна.

Будь смела и будь нежна даже с волком в поле.
Только радуйся, княжна, солнышку и воле.
Будь свободна и люби все, что сердцу мило.
Только вишню не руби - в ней святая сила.

Пусть весна нарядит двор в яркие одежды.
Все, что будет до тех пор, назовем надеждой.

Нам ли плакать и скучать, открывая двери ?
Свету теплого луча верят даже звери.

Всех на свете обними и осилишь стужу.
Люди станут добрыми, слыша твою душу.
И войдет в твой терем князь, сядет к изголовью...
Все, что будет всякий раз, назовешь любовью.

Всем дается по душе, всем на белом свете.
В каждом добром мальчише, в женщинах и в детях
Эта песенка слышна, и поет Всевышний...
Hачинается весна, расцветает вишня.

А.Башлачёв

 

Мой бог - слабак и немного циник
Он носит джинсы и пьёт кагор,
В его кармане всегда полтинник,
А вместо плеши - всегда пробор.

Он пьёт... об этом уже сказала,
Он спит... а спит ли он здесь вообще?
Он может в полночь прийти с вокзала,
В дождевековом сыром плаще.

Достать билеты - плацкарт до Тулы,
Сказать езжай, у меня дела.
Он знает точки любой натуры,
Как кожа помнит укол стила.

Я буду плакать и бить стаканы,
Потом поеду... А он пока
Повесит плащ, перевяжет раны
И выпьет тёплого молока.

Его заботы моим не пара,
Ивану - Машу, кота - мышам.
Горнило - горю, кошму - кошмару,
И с каждым маленьким - по душам.

Да, с каждым малым - ладонь к ладони,
Простить и снова, простить и сно...
Спрошу, как пахнут ковыль и донник,
Скажи - степняцкой, скажи - весной...

Дай бог покоя - на ночь глухую
Дремать вполглаза, слова плести,
Раз взял богиней меня - такую,
То я сумею его спасти.

Ника Батхен

 

Вспомнилась цитата из Павича - внутренняя сторона ветра это та, что остается сухой, когда ветер дует сквозь дождь.

Мэм, угостите паяца пиццей!
Голоден так, что готов влюбиться,
С неба за шиворот льёт водица,
Топать ещё полтора часа.

Я бы Вам спел, да хриплю безбожно,
Горло бы чем промочить... Похоже,
На сапогах поистёрлась кожа.
Я невесом на людских весах,

Не обладаю конём и златом,
Не одеваюсь в шелка богато,
Жизнь напролёт всё бреду куда-то,
Песни сплетая по мере сил.

Давеча в припортовой таверне
Вдоволь напился дрянным портвейном,
То-то теперь так легко и скверно, -
Но на халяву и уксус мил.

Мэм, подоприте лицо рукою!
Я Вам сыграю сейчас такое,
Словно не знать никому покоя,
Раз разглядев, как же Вы свежи!

Если нет пиццы, краюха хлеба
Стала б достойной наградой мне бы...
Нам, менестрелям, открыто небо,
Но без еды на земле не жить.

(с) Suboshi

 

С одного подонковского форума

"...То ли осень.. что дождь на ресницах?
Посерели откаты зари.
Вроде те же, знакомые лица,
но чего-то не стало внутри.

Что-то мелким сомненьем тревожит
раздраженье предчувственных зон..
Потерялось?.. - Ненужное, может..
промелькнув в неувиденный сон..

Что горело – когда-то остынет.
Отставая от жизни на шаг,
неподатлива боли отныне,
задубевшею коркой душа.

Опадают с ненужной картины
недозрелых упрёков плоды,
прокисают в мечтаньях невинных
превращаясь в коричневый дым.

Что осталось? – Сырое похмелье,
послепразднично – та же байда..
Отыграли.. Отпили.. Отпели..
Продолжаем идти в никуда.."

Ази Муд.

 

Время не лечит, но делает нас радушней, и равнодушней,как правило, по ночам. Жаль, никогда не взбивали мою подушку тонкие пальцы бродячего скрипача, жаль, никогда..это больше уже не жалит, схватит, отпустит, и все, проходи, живи. Мы бы взорвали все наши миры, пожалуй, если бы я не боялась твоей любви
Время не терпит, когда вспоминают бывших, крутится жизнь, не давая сойти с тропы..*Да, не сошлось* - с ностальгией друг другу пишем, члены кружка *Фотография для слепых*.
Мы -ого-го, мы могли бы, но лень и глупо, ветер закружит, помчится наперерез..*Помнишь, как мы..* я до крови кусаю губы, помню, как мы не попали в страну чудес.
Ты извини, бьется в клетке моя синица, новый амант, феерически, бла-бла-бла... В каждом из них я искала твои ресницы, руки, и лоб..и пока еще не нашла.

(с) М Хамзина

 

Я уже припоминаю слабо
Жизнь Гаврилы и его же смерть:
Тихо облетала с баобаба
Листьев остывающая медь;

Брел Гаврила африканским полем,
Как всегда, слегка навеселе,
Но, хотя и пах он алкоголем,
Краше парня не было в селе.

Брел он, что-то мял в кустах багряных,
Отдыхал у африканских рек,
Глядя, как качался на лианах
Зверь, а может, черный человек.

Он жирафам раскрывал объятья,
Гладил львов и целовался с гну -
Он любил их, меньших наших братьев,
В ту свою последнюю весну.

Был он нежен даже к крокодилу:
Но зубастый выполз из воды,
И отнес он пьяного Гаврилу
До утра в прибрежные кусты.

Подлое зеленое полено!
Жаль сирот-детишек и вдову.
Впрочем, всё в подлунном мире тленно,
Я о нем не плачу, не зову.

Но его нередко вспоминаю,
Приходя к Гаврилиной вдове.
(Он её любил, я это знаю,
Никогда не бил по голове.)

Лежа на Гаврилином диване,
Я порою вижу, как во сне,
Будто я по утренней саванне
Проскакал на розовом слоне:

 

***

А она говорит: "Иди уж тогда один, или с кем угодно - но всё-таки ты иди, а таких, как я, говорит - в общем, пруд пруди, миллион на рупь."
Он смеется: "Я пригрелся к твоей груди, хоть целуй меня, хоть в ад за собой веди, а уйти решишь - так всё же предупреди, я тогда умру."

А она говорит: "Куда тебе - умирать? Ведь тебе играть и публику собирать, ты аккордом бей и диски свои пирать, а меня - пусти."
Он вздыхает: "Ну, вот как тебе объяснять - ведь с тобой проститься - то же, что кожу снять, как в ладони стрекозу закрутить и смять, как дитя растить"

А она говорит: "Куда мне теперь к тебе? Ты герой, - говорит, а я выскочка и плебей, вот играй, говорит теперь на свой трубе - открывай свой счет".
Он рыдает и поет, как ночной прибой: "Ну вот, хочешь, - говорит, - разобью гобой, мне плевать, - говорит - вот я ведь уже с тобой, так чего ж еще?

Я ведь с музыкой, - говорит, всё веду войну, я кричу в ее горячую пелену, мол, прими, говорю, впусти, мол еще одну, по знакомству, так.
А она говорит: "Мы вместе, а я нигде, я сушу слова на старой словороде, я копаюсь в их горячей гнилой руде, но опять не в такт.

Я ведь вечно пораженщина - говорит, я живу - да вот внутри у меня горит - у меня ведь дистония, нефрит, гастрит - ну, куда до вас.
Он хохочет: "Да, в обиду тебя не дашь, но когда ты, дорогая, меня продашь, то купи бумаги нотной и карандаш, я впишу тебя в этот вальс.

Я впишу тебя в свой солнечный разнобой, тонким контуром, щекой на ветру рябой, в этот свет, далекий страшный и голубой, в эту даль и боль
Чтоб когда захочешь - быть тебе не одной, чтобы быть тебе и нотами и струной, у тебя выходные, а у меня входной, но ведь я с тобой.

Я шепчу ей, что кончается тишина, что смешна вина, что чаша полна вина, что заря бледна, что ночь впереди темна. Что закат - в дугу..
Я шепчу ей, что пою ее и кляну. Что я ради нее, что хочешь, переверну. Что боюсь ее, никому ее не верну. И она тихонько рождается между губ.


***

Девочка научилась расправить плечи, если взять за руку - не ускоряет шаг.
Девочка улыбается всем при встрече и радостно пьет текилу на брудершафт.
Девочка миловидна, как октябрята - белая блузка в тон, талисман в кулак.
у нее в глазах некормленные тигрята рвут твой бренный торс на британский флаг
То есть сердце погрызть - остальное так,
Для дворников и собак.

А у девочки и коврик пропылесосен (или пропылесошен?), плита бела.
Она вообще всё списывала на осень, но осень кончилась, а девочка не ожила.
Девочка выпивает с тобой с три литра, смеется, ставит смайлик в конце строки,
Она бы тебя давно уже пристрелила, но ей всё время как-то всё не с руки,
То сумерки, то попутчики - дураки,
То пули слишком мелки.

У девочки рыжие волосы, зеленая куртка, синее небо, кудрявые облака.
Девочка, кстати, полгода уже не курит, пробежка, чашка свежего молока
Девочка обнимает тебя, будто анаконда, спрашивает, как назвали, как родила.
Она тебя, в общем, забыла почти рекордно - два дня себе поревела и все дела.
Потом, конечно, неделю всё письма жгла.
И месяц где-то спать еще не могла.

Девочка уже обнимает других во снах о любви, не льнет к твоему плечу.
Девочка уже умеет сказать не "нахрен", а спасибо большое, я, кажется, не хочу.
Девочка - была нигдевочкой, стала женщиной-вывеской "не влезай убьет".
Глядишь на нее, а где-то внутри скрежещется: растил котенка, а выросло ё-моё.
Точнее, слава богу уже не твоё.
Остальное - дело её.

Аля Кудряшева

Александр Житинский - ПОЗДРАВЛЯЮ!

 

x x x

Отпусти своих пчел щекотать полуночные клумбы.
Этот мед не тебе.
Это - медь.
Только не над тобой.
Потому что сначала так больно,
а после - так глупо.
Да, сначала для рифмы - лишь кровь,
ну а после - любой.

Так что пчел отпусти запастись полуночным нектаром.
А потом объясни мне - попробуй - что ты ни при чем,
что любовь,
даже если была,
то была незадаром...
Ну так что же ты медлишь?
Давай - отпускай своих пчел

тормошить полуночную плоть,
жадно требуя платы
за сквозняк из-под двери,
за боль из-под двери,
за свет -
то ли лопнул июля бутон,
то ли нет под халатом
ничего.
Не тяни.
Все равно ничего больше нет.

А потом расскажи мне - попробуй - как черного меда
так тягуче,
так долго текла из бутылки струя,
что в твоей незапамятной жизни
на каждое "Кто ты?"
каждый кто-то
всегда отвечал одинаково:
"Я".

Отпусти свою ночь.
А потом посмотри мне -
попробуй -
вслед,
когда возвратятся тяжелые пчелы твои.
И не спрашивай - ладно? - не спрашивай...
Что тебе проку
знать, кто я,
когда здесь больше нечего делать двоим.


Александр Месропян

 

***

Господи, не охнуть, не вздохнуть...
Дни летят в метельной круговерти.
Жизнь - тропинка от рожденья к смерти,
Смутный, скрытный, одинокий путь...
Господи, не охнуть, не вздохнуть!

Снег. И мы беседуем вдвоем,
Как нам одолеть большую зиму, -
Одолеть ее необходимо,
Чтобы вновь весной услышать гром!
Господи! Спасибо, что живем!

Мы выходим вместе в снегопад,
И четыре оттиска за нами,
Отпечатанные башмаками,
Неотвязно следуя, следят...
Господи, как ты метели рад!

Где же мои первые следы?
Занесло печальную дорогу,
Заметет остаток понемногу
Милостью отзывчивой судьбы...
Господи! Спасибо за подмогу!

Господи, ни охнуть, ни вздохнуть!
Дни летят в метельной круговерти.
Жизнь - тропинка от рожденья к смерти,
Смутный, скрытый, одинокий путь...
Господи! Ни охнуть, ни вздохнуть!

Э. А. Рязанов

 

vava,

Ну после Блейка с "У природы нет плохой погоды" Эльдар Александрович стал не таким уж малоизвестным поэтом)))

Она меня, кажется, и укачала)))))

 

mrs.Flax,

Что до меня- то романс на эти стихи в исполнении Камбуровой очень и очень, а известность как поэт Рязанов (что наверняка и правильно) и не приобрёл...

 

как же вы меня радуете вот этими стихами!!!!)

 

***

я хочу настоящие игрушечные трамваи
я хочу чтобы меня каждый день воровали
я хочу чтобы из потолка цветы и сильно нас задевали
сильно нас задевали
я хочу чтобы на мне холодным порисовали
я хочу таблетки от роберто кавали
я хочу чтобы меня ломали и баловали
ломали и баловали
я хочу носить кожу сидений машинок после аварий
я хочу двухместные заснеженные гаваи
я хочу отпечатки а не пальцы да и чтоб мы не существовали
не существовали
я хочу капли с твоим запахом их бы во всю мою еду подливали
я хочу заниматься с тобой всеми словами
я хочу чтобы где больно туда целовали
туда целовали

М. Котов

 

СТАНСЫ


Я там, где корчится, как спица
в руках у фокусника, время -
от тренья с памятью крошится,
что кремень.

Я там, где кислая, как попка
у муравья, алча от яда,
чья косточка - подобье робко-
го взгляда.

Я там, где воздух осязаем, -
чтоб в ухо влить погуще ртуть ей
и воском перевить глаза им,
как трутень.

Где ночь созвездьями богата,
и буратин, объятый жженьем,
подмигивает с выраженьем
кастрата.

Где, как ребёнок, себе вторишь
о неизбежном наказанье -
чтоб побеждённым быть в одно лишь
касанье.

Там, где снопы слепого ревня
река выносит к изголовью,
и занимаются деревья
любовью.

Где купол сшит листообразным,
и камень дышит ноздревато,
где всё изменой и соблазном
чревато.

Где в её солнечное устье
моё течение вольётся,
и пальцы в волосы запустит
мне солнце.

И с этих пор любая стая
преломит вспышку её молний,
любая вещь её устами
промолвит:

"Я часто сна лишала, реже
в чужую ночь свой сон вплетала...
Скажи, тебя я где-то прежде
видала?..

Тебя подслушала у сна я?..
(Так всё на правду не похоже!)
Я всюду запах твоей кожи
узнаю.

Бери. Не спрашивай, но требуй.
Моя душа твоею дышит.
Я отовсюду твоё небо
услышу".

Санжар Янышев

 

Перелепи лицо мое, скульптор!
В ладонях мни его, как мнут глину...
Поторопись меня лепить, скульптор,
а то я снова убегу, сгину.
Твоя каморка так темна, милый,
под лестницей, где белый свет клином...
Пигмалион сейчас пройдет мимо
в опочивальню и меня кликнет.
Он будет ласков, а потом — бешен,
а после в непробудный сон канет.
Он не признается богам, бедный,
что под его руками я — камень.
Все говорят: Пигмалион — мастер,
он мою душу вызвал из мрака!
А я увидела тебя, мальчик,
и позабыла вмиг, что я — мрамор.
Пигмалион сиял, как грош медный,
касался рук моих, колен, стана,
а я дрожала: что же ты медлишь?
Ведь для тебя я живой стала!
В легенде холодно мне, как в склепе.
Меня доверие небес давит.
Пигмалион себе еще слепит!
Он тоже, в общем-то не бездарен...
Растрепан факел молодым ветром,
горячий отблеск на твоих скулах.
Чтобы лицо мое — к тебе, вечно,
перелепи мое лицо, скульптор!
Я умоляю, всех богов ради, —
ведь счастье роздано нам так скупо,
чтоб нам неузнанным уйти рядом,
перелепи мое лицо, скульптор!

Майя Борисова

 

Всегда найдется женская рука,
Чтобы она, прохладна и легка,
Жалея и немножечко любя,
Как брата, успокоила тебя.

Всегда найдется женское плечо,
Чтобы в него дышал ты горячо,
Припав к нему беспутной головой,
Ему доверив сон мятежный свой.

Всегда найдутся женские глаза,
Чтобы они, всю боль твою глуша,
А если и не всю, то часть ее,
Увидели страдание твое.

Но есть такая женская рука,
Которая особенно сладка,
Когда она измученного лба
Касается, как вечность и судьба.

Но есть такое женское плечо,
Которое неведомо за что
Не на ночь, а навек тебе дано,
И это понял ты давным-давно.

Но есть такие женские глаза,
Которые глядят всегда грустя,
И это до последних твоих дней
Глаза любви и совести твоей.

А ты живешь себе же вопреки,
И мало тебе только той руки,
Того плеча и тех печальных глаз...
Ты предавал их в жизни столько раз!

И вот оно - возмездье - настает.
"Предатель!"- дождь тебя наотмашь бьет.
"Предатель!"- ветки хлещут по лицу.
"Предатель!"- эхо слышится в лесу.

Ты мечешься, ты мучишься, грустишь.
Ты сам себе все это не простишь.
И только та прозрачная рука
простит, хотя обида и тяжка.

И только то усталое плечо
Простит сейчас, да и простит еще,
И только те печальные глаза
Простят все то, чего прощать нельзя...

 

не май декабрь
И. М.

он говорит все можно переправить
любую боль согреть и переплавить
возьми слова как следует расставь их
и выйди вон из текста налегке
вот этот день и комната и мебель,
и ветка что качается вдоль неба
и список дел и список я бы мне бы
и карандаш ломается в руке

пиши пиши тихонько и послушно
мне ничего мне ничего не нужно
ни этот сон дурной ни равнодушный
навылет взгляд ни чуждое пока
когда б не тьма которая настанет
не тишина которая настанет
не этот страх который не устанет
и от него не спрятаться никак

тоска тоска и перебои с сердцем
не май декабрь озябнуть не согреться
но повторять холодными губами
зато он счастлив счастлив до конца
и знать что это все еще не правда
но будет правда поздно или рано
и благодарно замолчатся раны
но ты уже не различишь лица

***

говорит: оставь меня, я не помню, какой был день.
нынче небо такое - созвездий не различить.
говорит: я пришел сюда, веря своей звезде,
но не вижу звезды, и сердце мое молчит.

говорит: оставь меня, вот мой посох, моя сума,
я из тех, кто все время в пути, и со мною не свить гнезда.
почему это так, я не знаю, придумай себе сама,
я уже бы ушел, но не вижу - куда, куда.

говорит: оставь меня здесь, постели, накорми, укрой,
посиди со мной рядом, авось отступит на миг тоска.
мое сердце из камня, я сам из земли сырой,
из холодного и немого ее куска.

говорит: оставь меня здесь и более не ищи,
я из тех, кто уходит всегда с перекрестка любых дорог.
говорит: ты не видела, где я вчера положил ключи
и проездной метро?..

говорит: до вечера. закрывает дверь. замирают слова.
лифт смолкает внизу. мир становится очень тих.
только слышно, как бабочка бражник мертвая голова
бьется, бьется в стекло. тоже хочет уйти, уйти.

***

был упоительно счастлив: любил, любим...
но все, что делал, делал с одним лицом -
холодноватым. маетным. напряженным.
словно боялся: вот-вот разойдется дым.
словно боялся: вот-вот оборвется сон
утром глухим, тяжелым.

был упоительно счастлив - по паре дней.
спрашивал все: а любим ли? а как любим?
сестрински ли, матерински? как любят жены?
молча смотрел и не ведал: что делать с ней,
с этой любимой. вот-вот разойдется дым,
выплывешь - прокаженным.

ждешь, что пройдет, а оно никуда не хочет,
где-то внутри похохатывает, щекочет,
пляшет по серым обоям театр теней.
что-то болит под лопаткой внизу и слева,
новая твердь пробивает тугую плеву,
и никого не касается, что за ней.

та же, другая, в смысле - вообще не та,
не вопрошала и не отнимала рта
влажные недра, и медленно, и послушно
приоткрывала надобные врата.
чтоб наполняла опиум-пустота
после удушья.

чтоб возвращался - с ветром в пустых руках,
инопланетный, в отмыленных запахах,
в образе дурака - сквозь сомнений тьму -
спрашивать.
ибо легче, чем облака,
тоньше и непонятней, чем ДНК,
любовь
воспроизводит себя саму
нипочему

Ася Анистратенко

 

* * *

Ах, как ветрено в раю, что под тучами!
Не наклеили б мехов, околели бы.
Вот и ты готовишь шерсть поколючее,
Поколение мое, поколение.

Не заброшены пока книжки-крылышки,
Что-то помнится еще, что-то ищется.
Но во рту уже торчит говор рыночный,
И на десять королев - тыща нищенок.

Не увенчаны ни счастьем, ни славою.
Что ж, сверчковым-то шестком переколоты
Худо-бедно, но гордимся державою,
Что не даст нам приподнять наши головы?

Не по Библии в костер, так по Ленину.
Но, и вникнув, что к чему приморожено,
Бесполезно воевать с мавзолеями -
Есть плохие палачи, есть хорошие.

Так что жизнь она и впрямь штука тонкая:
Эти лбом ее возьмут, те - коленями.
И не ты ей ремонтер, мое звонкое,
Сероглазое мое поколение!


***

Помнишь, нас учили быть птицами?
Ах, не отворачивай голову!
Птицами с волшебными лицами:
Чистыми, высокими, гордыми.

Птицами, летящими за море,
Чтобы обернуться и - заново.
В клювиках созвездия спицами.
Помнишь, нас учили быть птицами?

Помнишь, нас учили жить с песнями?
Как нам не сиделось за партами!
Мы бежали в рай, где под лестницей
Ерзалась струна конопатая.

И не знали мы, черти скрытные,
Трогая ресницы ресницами,
Что уже тогда были с крыльями.
Помнишь, нас учили быть птицами?

Помнишь... Ты забыть не всесильная.
Встанешь у окна черной веткою:
Страшно во дворе ночью зимнею,
И король дрожит над соседкою.

Ляжем же вдвоем!..
И не спится нам.
Есть и спирт, и срок, да не к случаю.
Помнишь, нас учили быть птицами?
Господи, зачем они мучались?

Дмитрий Растаев

 

Однажды мы простимся навсегда.
Судьба ли, случай станутся виною,
Но как-то вдруг исчезнет без следа -
Все, то, что берегло тебя со мною.

А утром небо явит синеву
И солнца свет. Никто не удивится
Тому, что без тебя еще живу,
И сердце не спешит остановиться.

Не почернеет снег, сухой вода
Не станет, твердь не сдастся океану.
И то, что мы простились навсегда,
Всем будет безразлично, как ни странно.

Не разразится страшная война,
Дождем кровавым небо не заплачет -
Весь этот мир не кончится без нас.
Лишь станет на одну беду богаче...

(Неизвестный автор)


***
вконтакте у знакомой нашёл некоторое время назад.
сентиментально, но
этот стих тронул.

 

И ты становишься старше. Суше. Почти как вобла, чуть-чуть с дымком. Нет, вобла - грубо. Допустим, суши. Гастрономическим языком легко, мой ангел, о вечном. Это из тех ироний, которых - тьма. Сырой рыбешкой плывут рассветы, в крупинках риса стоят дома. В приоритетах - минет и шоппинг, еще быстрее, на раз-два -три! И только ночью ты слышишь шепот - проснись, принцесса, заговори, прокисло время в стеклянном замке, сломались солнечные лучи, и разбежались твои служанки, и жирный выводок паучих соткал покровы тебе, принцесса, ты спишь так крепко, что я устал слагать сонеты тебе, и пьесы, и и мазать известью пьедестал, у каждой сказки - свои законы, у каждой жизни - открытый счет, я не убил для тебя дракона, я просто помню тебя еще...И ты смеешься, глотая горечь - японский ужин, привет, Басё, сырая рыба должна жить в море, мезима выпью, и все. И все...

(с) mousss

* * *

5.

Я его наряжала, Лотта, в бархатные лоскутья.
Я его обожала, Лотта, - от локонов и до пяток.
Знаю, что кукла, Лотта, - Лотта, а кто не кукла?
Их у тебя пяток, у меня десяток.

Если считать бывших ненастоящих,
Если считать любящих понарошку...
Знаешь, Лотта, стежки надо класть почаще:
Это проще, - скажи, - чем сажать картошку:

Алый лоскутик - белый лоскутик - алый...
Я его так боялась разбить, Лотта!
Так разлюбить боялась!.. Пойду, пожалуй.
Делать кукол - забава. Вот разбивать - забота.
Жалко, так жалко, Лотта!.. Так жалко, Лотта...

Ольга Родионова.

 

Есть мечты, которые не покидают
Так бывает, мысли сладкие не отпускают
Белое платье, цветок в рыжем волосе
Громко «Ура!» коллег во весь голос
Небольшое кафе. За столом только близкие
Тосты, улыбки, шампанское, кто-то пьет виски
Губы родные напротив, рука крепко сжата
Даже не вериться что это правда
Дальше листаю страницы альбома совместного
Солнечный день, желтые листья и счастье небесное
Те же вдвоем. Звонкий смех ее, льется
Год уже вместе им дружно живется
Вьется веревочка, время летит
Еще одно фото, Париж и Мадрид
Море и горы, курорты и виллы
Вместе везде от сейчас до ….

***

В стальном панцире
Созданном мастерами рязанскими
Кипит пламенем
Душа не прикаченная маяться
Париться
Перебирая воспоминания старые
От смс стаями
До безумных ночей со страданиями
Не знали мы
Да и сейчас все кажется не реальным
И лишь воспоминания
Согревают, теперь они тайна
И жизнь другая
И к прошлому нет возврата
Хотя знаешь, иногда надо
Помнить слова брата
О том кому повезло и кто тебе рада
А кто локти кусает от рассвета до заката
Радоваться улыбке близкой
Забыть о низкой
Быстро
Изыскать силы
Да гори оно огнем, прошлое
Хоть и было а все же не остыло…

***

Ей уже за сорок
В Рублево несколько соток
Доход под сотку
Она все так же красит волосы
Ей молодой любовник вполголоса
Шепчет намеки плоские
Она привыкла. Без восторга
Но каждый день с лоском
Утром массаж и процедуры с воском
Ночью зависть и восхищенные возгласы
А ей бы его волосы
Погладить. Не быть леди-боссом
Пройтись в лесу босой
А тут конкуренты грозят войной
Все снова решать самой
Против всех одной
Стать сатаной
И победить их одной левой
А потом домой
Спальня кажется холодной
Страх ледяной
Перед властительницей-судьбой
Света и тьмы госпожой
Она дала все той
Что красит волосы
Но так и не сделала женой
А ей так хотеться+
***

Список контактов в телефоне поредел
Обзвонил всех, но не везде успел
Кто-то не доступен
На высоком посту он
Кто-то просто забыл и поstarел
Эх, а помню тусовки
Обливались шампанским
От заката до рассвета колесил я с ним
Теперь бизнес у друга деловой стал
А раньше только и ждал
Когда откроют наш подвал
Другой раньше тоже
Был на наш похожим
Широкие штаны, прическа "под ежик"
Танцевали, не слезая с оргалита до утра
Теперь солидный, примерил костюм брокера
Да широка наша страна
Ни чего не скажешь, большая
Посмотрел на карту от края до края
Тема во Владике, Серега в Костроме
Разбросала нас судьба, я вот теперь в Москве
И только воспоминания о тех вечеринках
Греют душу среди томных блондинок
Дисплей засветился, надписью знакомой
"Привет, друг! Как сам? Давно не был дома"

А.Долгих

 

Под этим небом цвета военной стали,
Вернее сказать — похмелья седого бурша,
О Господи, зачем ты меня оставил?
Пожалуйста, не делай этого больше.

Ты сбежал по лестнице, пахнущей кислой снедью,
В оглашенный сад, оплетенный дождем по горло,
Как бутылка рейнского; тронутый мелкой медью
Райских яблочек — и сияющий ею гордо.

Ты скользишь за стволами, а я за окнами прею.
В прятках, в салках — боюсь, наш с тобою талант неравен.
Припускает ливень, и пресный огонь кипрея
Выжигает меж нами тропки от самых ставен.

Любимая совсем меня позабыла,
Не пришлет под вечер ни пирогов, ни пышек.
Любимая, ты и вправду меня любила,
Или это блики в глазах от небесных вспышек?

Я возьмусь за ум, перестану сражаться в кости,
Куплю тебе зонтик с ручкой из кипариса,
Только ты ко мне не гнушайся хотя бы в гости
Приходить под прежней маской стыда и каприза.

Простите меня, члены гильдии, горожане,
Что я вас не вывел из плена, как мама-утка,
Не повис на древе, как память о баклажане,
И не исчез с концами на третье утро.

Я пойму, исправлюсь, я буду отменных правил,
Поршнем сырого ветра прочищу сердце.
Только вот, Господи, зря ты меня оставил —
Лучше оставь жестянщика по соседству.

Игорь Караулов

 

Если бы кто-то меня спросил,
Как я чую присутствие высших сил —
Дрожь в хребте, мурашки по шее,
Слабость рук, подгибанье ног, —
Я бы ответил: если страшнее,
Чем можно придумать, то это Бог.

Сюжетом не предусмотренный поворот,
Небесный тунгусский камень в твой огород,
Лед и пламень, война и смута,
Тамерлан и Наполеон,
Приказ немедленно прыгать без парашюта
С горящего самолета, — все это он.

А если среди зимы запахло весной,
Если есть парашют, а к нему еще запасной,
В огне просматривается дорога,
Во тьме прорезывается просвет, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Внушает надежду там, где надежды нет.

Но если ты входишь во тьму, а она бела,
Прыгнул, а у тебя отросли крыла, —
То это Бог, или ангел, его посредник,
С хурмой «Тамерлан» и тортом «Наполеон»:
Последний шанс последнего из последних,
Поскольку после последнего — сразу он.

Это то, чего не учел Иуда.
Это то, чему не учил Дада.
Чудо вступает там, где помимо чуда
Не спасет никто, ничто, никогда.

А если ты в бездну шагнул и не воспарил,
Вошел в огонь, и огонь тебя опалил,
Ринулся в чащу, а там берлога,
Шел на медведя, а их там шесть, —
Это почерк дьявола, а не Бога,
Это дьявол под маской Бога
Отнимает надежду там, где надежда есть.

(с) Дмитрий Быков

 

Вот так и стой. Не покидай,
Когда тебя я покидаю,
Когда, как зверь-термит, глодаю
Твой изнуренный календарь.
Маши с причала мне платком,
Бинокль настраивай на точку
На горизонте. Я ж тайком
Смахну слезу, подставив щечку
Тому, кто, тесно приобняв
Меня, глядит на темный берег,
Рассеянно и вяло верит
В своих непоправимость прав
Иль правд. Но тверже верю я
В то, что, покамест ложь моя
Витает в комнате суровой,
Куда вернешься ты один,
Ты не предашься правде новой.
Валяй, кляни меня, суди,
Рви фотографии, где тлеет
Наш смех, застигнутый врасплох.
Прикладывай к запястьям змеек.
Как пес, раскапывай песок
В часах песочных. Жги конверты
С листами белыми, как сон.
Лей кислоту на натюрморты
В безлюдных галереях. Стой
Часами молча перед дверью,
Уча полночные шаги
Соседа. Призови гетеру
(Сказал бы Брюсов) - сапоги
Ей расстегни у самых бедер,
Вкричи в нее, вмолчи, вмоли:
"Свободен! От тебя свободен..."
И я переломлюсь вдали,
Как жизнь Кощеева. Покуда
Ты был мне раб, моё величье
Приумножалось. Сколько к мачте
Ты был привязан, пела я...
Читай же по губам: "Иначе
Не будет". Пой же: "Дольше, dolche!"
Хрипи же: "Девочка моя!"

Полина Барскова

 

* * *

В окнах маячат узкие тени веток.
Он открывает дверь, раздвигает шторы.
Он говорит, проснись, за окошком лето,
Смоемся к морю.
Он говорит, я умру, между рёбер колет.
Он говорит, хватит игр, я сдаюсь, послушай.
Он ей приносит вредную кока-колу,
Гадкие суши.

Он начинает кричать: ну чего ты хочешь?
Каждое утро мольбы, уговоры, пассы...
Я прекращу войну, я построю хоспис,
Встань, просыпайся.
Слухи о спящей принцессе катают в прессе.
Капли, панк-рок, инъекции, лёд за ворот...
Десять придворных врачей казнены, и десять
Ждут приговора.

Старый король смолит, утонувши в кресле.
Он ведь неплохо танцует, воюет, чинит…
Он устранил бы любую причину, если б
Знал, в чем причина.
Ни прорицаний, ни яблок, ни ведьм, ни прялок,
Всё было в норме, во всяком случае, внешне.
Просто причин просыпаться ничтожно мало
Глупость, конечно.

Вечер неспешно стынет, приказы розданы.
Сказка идёт, как идёт, и не поспоришь с ней.
Старый король закупается папиросами,
Мазью от пролежней.

Шутник.

 

* * *

Море зари, и берег ее лилов.
Тень обнажает ,словно отлив, пески.
Ты говоришь, что веришь в мою любовь
Ты говоришь, читаешь мои листки
Писаные не кровью и не вином
Бледной слезой невротика в пять утра -
В час когда медлит желтый сухой лимон
Встать колесом на пыльный небесный тракт

Бедра пустыни - кожа ее бела
Бьет как стрела мигренью не в глаз а в бровь
Я бы наверно бросил свои дела
Если бы тоже верил как ты в любовь
Прямо с вокзала в зубы зажав букет
Пятки бегом стирая по самый пах -
Призрак семейной жизни - смешной макет
Счастья которого не удержать в руках

В лоне равнины точка меня черна
И неподвижна как мотылек в смоле
Там где ее оставил лежать вчера
Там она и осталась лежать , сомлев
А на сетчатке плавится акварель,
Будто моргает глазом живой альбом -
Глыбы замерзшей гавани в январе,
Рыбы неспешной плаванье подо льдом.

Денис Качигин

 

Опечатки

Я жду тебя ночью на выдохе из метро,
Храню тебе ревность, дарую трепло души.
Приём этот мелочный белою ноткой шит --
Набить торопился, и в строки вкралось нутро.

Но это не страшно, корректор на то и есть,
Чтобы вычесть из текста неправильный оборот.
Ведь автор пошёл: едва пару строк собьёт,
И ну рифмовать с пулематом наперевес.

Да взять хоть меня -- экспонат весна и весьма...
Чуть место пустует на бмаге -- тянусь к перу.
Читай поскорее, с внесением правк умрут
Открытия автоматического письма,

И истинный смысл, прорвавшийся так хитро
Сквозь серость и сыть приличных привычных строк,
Опять ускользнёт от глаз в потаённый схрон.
"Я жду тебя ночью на выходе из метро..."

(с) Шутник

 

Пасторалька

Элизабет Бахман стирала кальсоны
В сиреневой речке по имени О,
Ворочалась речка сварливо и сонно,
Мычала овечка, а так ничего.

Шел важный сеньор по окраине луга,
Шел важный сеньор на кого-то войной.
— Элизабет Бахман, полюбим друг друга!
Элизабет Бахман, поедем со мной!

Она отвечала, зардевшись, как роза,
От выпуклой попы до самых ушей:
— Кто в милые грядки подсыплет навоза?
Кто будет лелеять овечку и вшей?

Проехал солдат на брюхатой кобыле,
Под солнцем сверкает доспех вороной.
— Элизабет Бахман, где раньше мы были?
Элизабет Бахман, поедем со мной.

Она отвечала: — Ах, жалко мне что ли —
Не век же девицей торчать на лугу!
Тебя бы, красавчик, я съела без соли,
Но порох и пули терпеть не могу.

Подкрался цыган, ущипнул ее сзади
И бросился в ноги с усмешкой шальной:
— Ты будешь ходить в семицветном наряде,
Элизабет Бахман, поедем со мной!

Гордячка ему отвечать не хотела.
Вспылил кавалер, закусив удила.
Бачок для белья на цыгана надела,
Вальком для белья с луга вон прогнала.

Элизабет Бахман — ни кожи ни рожи,
Но все же выходит на дождик и зной
К реке одиноко — вдруг скажет прохожий:
— Элизабет Бахман, поедем со мной!

Ника Батхен