Кусочек моей души

Совершенство, предел, идеал, эталон,
Каждый атом вопит - это он, это он!
Весь доступный нам мир сотворён этим богом,
Только бог этот кем же тогда сотворён?

 

За охотником гибель по следу идёт,
И в конечном итоге её он найдёт,
И не сложатся в счастье осколки судьбы,
И растает бесследно весь сказочный лёд...

Тот, кто видит вечность наперёд,
Знает каждой мелочи исход...
Но как в этой вечности тоски
Он встречает каждый новый год?

 

Охотник должен умереть​

– Где ты был?! Уже...
– Солнце показалось...
– Да! Ты же знаешь!
– Прости, я ловил соловья...
– И... поймал?
– Нет, он перестал петь.
И молчал целый час. Он словно...
Словно предчувствовал свою гибель.​

Крог, охотник за венецианским соловьём, уже три года безуспешно прорубался сквозь джунгли одноимённой планеты. Венеция... Мир-сказка, мир-фантазия, мир-мечта. Гринписовцы прошлых веков душу продали бы лишь за один взгляд на окутанный зеленью шар, свободный от человеческого присутствия. И не только человеческого – причудливая эволюция на Венеции, представившая на суд стороннего наблюдателя самые фантастические формы растительной жизни, не сподобилось создать что-то хоть сколько-нибудь разумное. Отчасти тому способствовала сама планета, представлявшая собою, по сути, очень большой космический камень, покрытый толстым слоем почвы. Металлы здесь имелись, но в микроскопических дозах, в основном обретаясь в стеблях и корнях местной зелени. Вообще, вся планета была до невозможности ровной, словно бильярдный шар, покрытый слоем дёрна. Ни горы, ни даже холмы не нарушали покоя и безмятежности бескрайнего океана деревьев, кустарников, высоких, в рост человека, трав...
Крог усмехнулся про себя. Он три года бродил среди разноцветных стволов и листьев, три года гонялся за призраком мифической птицы... и за три года ни разу не встретил и малейшего холмика. Да что холмики – овраги тоже отсутствовали, как класс. Единственное, что нарушало однообразный дизайн джунглей – бесчисленные ручейки, по которым, словно по капиллярам, живительная влага доставлялась к каждому деревцу, к каждой травинке. Если бы не их явно естественное происхождение и хаотичность, Крог счёл бы тонкие полоски прозрачной воды частью огромной оросительной системы. Он видел, правда, только на картинках, как подобные голубоватые ниточки покрывали густой сетью целые планеты, превращая пустыни в цветущие сады. Но там каналы и канальчики устремлялись к цели прямые, словно стрелы древнего охотника, а здесь ручьи вились, как лиана, взбирающаяся по стволу придушенного дерева. Слишком случайно... и слишком к месту, чтобы быть простым совпадением.
В ста шагах к северу крикнула птица. Крикнула и замолчала, словно кто-то заткнул ей рот. То есть клюв. Крог остановился у небольшого ручья, не решаясь его пересечь. Первоначальный маршрут предполагал переправиться на ту сторону и пройти ещё минимум 50-60 шагов, после чего осмотреться и решить, как действовать дальше. Но раз чёткого плана не имелось, почему бы не подкорректировать свои намерения прямо сейчас? Птица больше не обозначала своё присутствие, но Крог запомнил точное направление, откуда пришёл звук, поэтому, переведя защитный костюм системы “Хамелеон” в режим невидимости, охотник не спеша двинулся на север. Тяжёлый нож из мономолекулярной стали оставался приторочен к поясу, а надоедливые ветви и пучки лиан человек руками отодвигал в сторону. Так выходило куда медленнее, зато и риск оказаться обнаруженным существенно уменьшался. Всё-таки, как ни маскируйся, а сочный звук, с которым лезвие впивается в мягкие и не очень тела растений, выдаст охотника с головой. Птицы, они не совсем дураки... Да и не только птицы.

Птица притаилась в траве на другом берегу очередного ручья. Зелень спускалась к самой воде, отдельные травинки даже касались ровной прозрачной поверхности, а птица, старательно сливавшаяся с окружением, время от времени склоняла головку, чтобы ухватить каплю-другую живительной влаги. Когда появился Крог, пернатая партизанка шевельнулась, приподнимаясь, и уставилась чёрными бусинками глаз на незнакомца. Охотник смотрел на птицу, птица смотрела на охотника – и оба знали, что видят друг друга. Впрочем, интерес Крога угас быстрее, чем огонёк свечи под штормовым ветром гаммельских степей. Там охотник прореживал популяцию пылевых котов, экипировавшись, для эксперимента, кое-какими древностями, благо “Фантому” всё равно: создавать сверхсовременную технику или каменные топоры и кремниевые ножи. Правда, Крог не слишком разбирался в допотопном инструментарии следопытов прошлого, он скорее ориентировался на общедоступную информацию, часто оказывающуюся некорректной. Вот и со свечами вышел промах: гореть то они горели, даже свет давали, но под шквалистым ветром гасли, не успевая толком разгореться. Крог до сих пор помнил слабый огонёк, пытающийся выжить в адских условиях, и безнадёжно гибнущий, превращающийся в едва заметный обугленный кончик фитиля...
Не без удовольствия перебрав в памяти осколки предыдущих экспедиций, Крог вернулся к своим баранам, то есть – к обнаруженной птице. К сожалению, находка мало походила на мифического соловья, да и голос её был несколько иной тональности – выше, пронзительнее и противнее. Можно, конечно, изловить пернатую бестию, да пробить по инфобазе... Осторожно приблизившись и не отводя взгляда от внимательных чёрных глаз, охотник склонился над ручьём и протянул руку. Трава, окутывавшая птицу, будто шаль, не внушала доверия – её ядовитая расцветка недвусмысленно указывала на соответствующие последствия – но Крог не волновался. Для пользователей системы “Фантом” предоставлялись удобные искусственные тела, устойчивые к любым ядам, бактериям и вирусам. Максимум, что почувствует человек, коснувшийся ядовитой травы – лёгкое жжение, проходящее за пару минут. Ровно столько, чтобы его рецепторы не потеряли способность реагировать на опасность, но в то же время не пострадали из-за слишком сильного воздействия. Система “Фантом” гарантировала безопасность и удобство тех, кто платил за её услуги...
Крог привык пользоваться искусственным телом, он его ощущал почти как настоящее, сейчас обраставшее кристалликами льда в одной из криокамер на Земле. Охотник не знал, как создаётся то, что стало его временным вместилищем – создаётся оно из первых попавшихся под руку атомов или достаётся из параллельного измерения или ещё что – главное, оно позволяло в мгновение ока переместиться через половину вселенной, оказавшись у космического чёрта на куличках, и лично ознакомиться со всеми видами флоры и фауны. Пообщаться с ними, так сказать, тет-а-тет. Вот, например, сейчас он ведёт безмолвный диалог с безымянной птицей... Кстати, если она его заметила, то почему не улетает?
Удивиться охотник не успел. Пернатая партизанша, словно прочитав его мысли, взвилась в воздух. Тяжело и шумно хлопая крыльями, она поднялась почти к сплетённому из ветвей потолку леса, надёжно ограждавшему джунгли от палящего солнца. Ещё немного, и она подставила бы свои крылья жарким лучам и свободному ветру. Но... Движение было настолько резким и быстрым, что Крог со своим 22-летним опытом охоты на чужих мирах и реакцией, которой мог позавидовать мастер боевых искусств, едва успел различить, как бедную птицу сперва смело в сторону, а затем она словно превратилась во всклокоченный комок перьев и когтей. Всё кончилось быстро – прошло каких-то два мгновения, а от незадачливой партизанши осталось лишь несколько медленно планирующих вниз перьев, да пара капель крови, упавших на траву и листья. Крог с интересом наблюдал, как сворачиваются листья, скрывая красные пятна, и как потом разворачиваются уже чистые и свежие, будто их только что омыло дождём.
В воцарившейся тишине ничто больше не напоминало о слишком неосторожной пичуге...

Остаток дня прошёл в поисках, окончившихся ничем. Крог не рассчитывал на успех, и удача, словно отвечая на такое отношение, повернулось к охотнику соответствующим местом. Впрочем, подобный манёвр госпожа фортуна осуществляла третий год подряд. Крог даже привык к постоянным провалам. Можно сказать, сроднился с ними... К тому же, он изначально понимал всю сложность поставленной цели. Изловить венецианского соловья все равно, что загарпунить левиафана или сразить рогатиной легендарного бегемота. Теоретически возможно, а вот на практике... Буйство красок поблекло, и очень быстро, буквально за минуту, скопление листьев, ветвей, лиан и стволов слилось в одну непроницаемую тёмно-зелёную стену. Крог видел закат на Венеции уже тысячу раз, но не переставал удивлять скорости, с которой свет покидал джунгли. Словно бегущая от противника разбитая в пух и прах армия... или как кучка заключённых, сбежавших из тюрьмы, у которых на хвосте висит десяток собак размером с саблезубого тигра. Но, в то же время, темнота захватывала Венецию не мгновенно. У охотника оставалось ровно 60 секунд на то, чтобы осознать наступление заката и встретить ночь, как полагается. Словно планета не хотела причинять гостю слишком большие неудобства... Словно у неё был разум. Хотя... нет, вряд ли. Не может быть.
Пройдя на десять шагов вперёд, Крог удобно устроился на микроскопической полянке и откусил дольку гематогена-икс. Препарат походил на древнее лекарство только внешне и по вкусу. Наверное, производитель старался для любителей древности... а Крога вполне устраивало нечто шоколадоподобное, приятно контактировавшее с его рецепторами. Охотник не слишком разбирался в химии и фармакологии, он знал лишь то, что хранилось в общих сведениях в инфобазе: восстанавливает силы искусственного тела, одна долька в день, передозировка грозит гибелью, а если не употреблять, то у твоего псевдо-клона почти сразу кончится энергия и ты навечно останешься забытым на затерянной в космосе планетке. Не любивший риска Крог припас для этой экспедиции аж целый ящик плиток гематогена-икс. Такого количества хватило бы на сто лет... Но кто знает, может он сто лет и будет соловья ловить?
Крог усмехнулся и спрятал початую плитку гематогена. Окружающий лес, сейчас превратившийся в растянутое зеленоватое пятно, выглядел до неприличия миролюбиво, что нисколько не обманывало охотника. Он прекрасно помнил, как эта безмятежность за считанные секунды слизнуло кровь погибшей птицы. Обладай чем-то похожим на бегущую по венам красную жидкость созданное “Фантомом” тело – деревья и трава точно так же закусили бы и его останками. Впрочем, есть опасность или нет – Крог в любом случае не собирался отступать от привычных мер безопасности. Костюм в режиме несуществования, нейтрализующее поле на полную мощность... Теперь любое поползновение будет мягко, но твёрдо отражаться. Нейтрализующее поле на то и нейтрализующее, что не пропускает через себя никакое воздействие: будь то луч света или разъярённый габранский тигр. Не пропускают они и мыслеизлучения, что очень помогло Крогу в недавней охоте на этих самых тигров, обладавших зачатками телепатии. Тигры каждый раз чувствовали намерения охотника и вовремя ускользали у него прямо из под носа. Крог, которому такие кошки мышки порядком надоели, перевёл генератор поля на минимальный уровень, блокируя таким образом только слабые воздействия. Меры себя оправдали: парочка тигров лишилась шкур и жизни, а довольный охотник убрался с опостылевшей планеты.
Утонув в кромешной тьме, где не осталось ни зелени, ни звуков, Крог закрыл глаза. Конечно, было бы куда удобнее, пропускай поле солнечные лучи, но увы, их мощность немногим превосходила силу телепатии габранских тигров, а поставить генератор поля на минимум – значит, остаться полностью беззащитным в совершенно чужом и чуждом мире... С этими мыслями Крог постепенно заснул.
И, как обычно, до самого утра ему ничего не снилось.

Открыв глаза и сняв защитное поле, Крог обнаружил, что реальность бывает причудливее любых полуночных грёз. Вроде бы ничего страшного не произошло, свет уже выхватил из зелёного месива очертания деревьев и лиан, воздух то и дело прорезали одиночные крики птиц, а ближайший ручей, вечером казавшийся тёмной полосой, весело журчал, довершая пасторальную картину, но... Но птица, сидевшая на ветке прямо перед лицом охотника, до жути напоминала вчерашную пернатую партизаншу, и это открытие сводило на нет всё очарование мирных утренних часов. Экземпляр того же вида? Вполне возможно. Если забыть о том, что за три года Крог ни разу вплоть до вчерашнего дня не встречал таких птиц. А тут сразу две два дня подряд. Совпадение? Слишком странное. Слишком подозрительное. Слишком...
Птица молча смотрела на охотника, разбиравшегося со своими мыслями. Она терпеливо ждала, и Крог не удивился бы, узнай, что пернатое чудо сидело здесь всю ночь до самого утра. И, что самое неприятное, сегодняшний взгляд птицы разительно отличался от вчерашнего. Если при прошлой встрече ядовито-зелёная партизанша наблюдала за человеком с тревогой, то сейчас она натурально следила за охотником, буквально пронзая его чёрными точками глаз. Без каких-либо эмоций, спокойно и равнодушно, как зрачок уличной микрокамеры... Крог поёжился, от греха подальше переводя отключенный было “Хамелеон” в режим полного исчезновения. Крылатый соглядатай тут же забеспокоился, повернул голову влево, потом вправо и, не найдя цель, поднялся в воздух, через секунду растворившись на фоне перепутанных крон. Охотник выждал десять минут, просто на всякий случай, после чего перевёл костюм в режим обычной невидимости и перевёл дух.
Впервые за 22 года Крог пожалел, что не притащил с собой кучу высокотехнологичного барахла, как это делал его знакомый охотник по прозвищу Большой Бак. Крог предпочитал быть, образно говоря, ближе к природе, хотя не забывал и о безопасности. Поэтому в экспедиции он помимо жизненно-необходимых костюма, генератора поля, запаса гематогена-икс и стационарного приёмопередатчика никакой навороченной техники не брал. Даже мономолекулярный нож – это всего лишь нож и ничего более. А вот ББ, как для краткости звали Большого Бака, не брезговал ничем. Он наслаждался плодами технологического прогресса и старался чтобы таких плодов было вокруг него как можно больше. Отправляясь в экспедицию, он материализовывал в чужом мире целый научный комплекс по обнаружению и ловле бегающей, прыгающей, плавающей и летающей добычи. В итоге, вся деятельность ББ сводилась к сидению на пятой точке и сосредоточенному глазению на экран монитора, всю работу за него делали сверхточные современные устройства слежения, а зафиксировав цель Бак брал в руки парализатор широкого действия и, подобно браконьерам прошлого, бросавшим динамит в озеро, чтобы достать оттуда всю рыбу, глушил вместе с какой-нибудь малинезийской черепаховой ящерицей сотню-другую птиц, грызунов, лягушек и змей, по несчастливой случайносте оказавшихся рядом.
Крог и другие охотники частенько подшучивали над Баком, говоря, что без своих механизмов и электроники тот окажется голым и беззащитным и его даже земной заяц загрызть сможет. ББ отвечал, что они ничего не понимают, обижался или просто отмалчивался... Интересно, что бы сказал Большой Бак, увидев Крога сейчас?
Наверное, просто бы посмеялся.

Охотники могли сколько угодно язвить по поводу людей вроде ББ, но на самом деле путешествие в чужие миры было отнюдь не прогулкой в городском парке. Более того, каждый пользователь “Фантома” подписывал соглашение, по которому компания не отвечала за его жизнь и здоровье. Хотя как раз здоровью ничего не угрожало, просто человек мог вернуться из экспедиции... или – не вернуться.
Система, по сравнению с которой другие передовые разработки казались безнадёжно устаревшими и отсталыми, могла создавать из ничего точные копии людей. Она могла создавать копии механизмов и оборудования. Она воссоздавала в мельчайших подробностях самую сложную электронику, а желающий взять с собой, например, картину, не смог бы найти отличий между оригиналом, оставшимся на земле, и копией. “Фантом” напоминал всемогущего джинна из сказок... и, подобно мифическому прототипу, обладал серьёзным недостатком.
Суть проблемы возвращения состояла в излишней автономности искусственных оболочек. Человеческое сознание перемещалось через вселенную в подготовленный сосуд, а затем точно так же возвращалось обратно. И это были две точки соприкосновения пользователя с системой. Всё остальное время “Фантом” словно забывал о существовании порождённых им искусственных тел. И в случае гибели сосуда, сознание также навсегда исчезало из нашего мира... Иными словами – смерть искусственного тела означала смерть пользователя. Человек, отправившийся в путешествие с помощью “Фантома” мог не переживать из-за голода или жажды, ему не требовался воздух, он не боялся ядов или болезней, но любая серьёзная травма запросто приводила неосторожного охотника в страну, откуда нет возврата. Проще говоря, охотник оказывался прямиком на том свете... если, конечно, не успевал вовремя активировать модуль возврата – тот самый стационарный приёмопередатчик.
И было ещё одно условие – на каждую планету каждый человек мог попасть лишь однажды...

Сколько не говори халва – во рту сладко не станет. Сколько не думай об опасностях охоты в чужих мирах – одними мыслями от опасности не избавишься. Да и есть ли реальная угроза? Крог три года бродил по джунглям Венеции, он на раз отличал ядовитых лягушек от обычных, а хищных птиц или зверей – от вполне миролюбивых и безопасных. К тому же крупные хищники в царстве растений не прижились, самый большой из местных охотников был едва крупнее небольшой земной собаки. И, что самое интересное, стаями здесь никто не охотился. Крогу вообще иногда казалось, что Венеция – планета закоренелых одиночек. Он ни разу не встречал влюблённую парочку лягушек или стайку оживлённо болтающих птах. Даже вполне мирные птицы и лягушки будто сторонились друг друга, строго соблюдая неприкосновенность личного пространства... Хищники, разумеется, ничего не соблюдали – но на то они и хищники.
Крог перескочил неожиданно широкий ручей, но слегка не рассчитал прыжок и чуть не упал в воду. Охотник отделался лёгким испугом, но тревога, возникшая в искусственном сердце, продолжила разрастаться. Что бы ни случилось вчера, это что-то запустило механизм непредвиденных неприятностей. Словно на чистое и прозрачное небо надвинулись хмурые тучи, становившиеся всё темнее и темнее. Рано или поздно они разразятся грозой... Но что собою представляет гроза на Венеции? А ведь он даже соловья не нашёл. Да что там, он его ещё ни разу не слышал...
Безумно нежное, до жути диссонирующее с развесёлой какофонией оттенков зелени, переливающееся, как радуга, пение охватило весь лес, прикоснулось к ушам охотника, завладело его чувствами. На какое-то мгновение все тревоги улетучились, а на душе стало легко и светло. Впавший в прострацию Крог не сразу сообразил, что случилось, но, придя в себя, он без труда опознал чудесное пение...
Пение венецианского соловья.

Многие слышали пение соловья с планеты Венеция, но живьём встретиться со сладкоголосым солистом никому не посчастливилось. В файле информации нашлась картинка маленькой светло-зелёной птички с острым клювом и внимательными чёрными глазками, но Крог не слишком доверял ей. Вот когда неуловимый соловей будет пойман – другое дело. Тогда мир узнает не только цвет, но и размах крыльев, длину клюва и количество перьев. Крог скормит добычу Стандартному Биоанализатору Первопроходца, ну а затем можно и продать легендарного соловья на галактической бирже. Некоторые коллекционеры обещали за редкость гору из золота размером с марсианский Олимп.
Деньги, много денег – на эту приманку соблазнилось много охотников, даже ББ собрал свои многочисленные манатки и заявился на Венецию. Однако, просидев за монитором меньше года, Бак неожиданно свернул исследования и ретировался. В отчёте он написал, что соловья не существует, что это миф и сказка, что современному человеку не стоит гоняться за красивыми фантомами. Но его слова произвели обратный эффект – множество искателей приключений, решив, что ББ темнит и запутывает следы, ринулись на Венецию, распалённые жаждой наживы. Правда, преуспели они не больше, чем Бак, а для некоторых зелёная планета и вовсе стала последним пристанищем. Волна интереса к соловью-призраку с тех пор схлынула, а предшественник Крога, опытный охотник Сим Клавур, вернулся с Венеции более пяти лет назад...
Пять лет – немного в масштабах космоса, но для Крога за эти пять лет прошла целая жизнь. Два года он по крупицам собирал данные, безжалостно потроша инфобазу “Фантома”, расспрашивая охотников и окунаясь в пучину всевозможных слухов. О чём только не болтали бездельничающие искатели приключений! Одних только мифических существ хватило бы на целый животный пантеон, а истории про молодецкую удаль и сказочные трофеи вообще сыпались, как из рога изобилия. Разбираться в этой мешанине совсем непросто, но дело того стоило – в конце концов Крог выяснил, что на Венеции таинственно исчезло семь охотников. Не самые опытные, но и не новички. Достаточно умелые, чтобы решиться на авантюру с соловьём, и достаточно безрассудные, чтобы не убраться домой вовремя. Тогда Крог ещё не понимал, что сам недалеко ушёл от семёрки неудачливых сорвиголов...

Крог три года патрулировал джунгли, разбив поверхность планеты на сектора и каждый день обследуя по одному. Работа выдалась нудная и монотонная, но постепенно белых пятен на карте Венеции становилось меньше, и к настоящему моменту охотник ознакомился почти с половиной бескрайнего зелёного массива. Ещё столько же дней, недель, месяцев, лет – и тайна сдастся на милость победителя. Крог либо обнаружит цель, либо обнаружит, что цели нет. В любом случае его, как охотника, ждёт немалый успех, а, быть может, он станет известным и за пределами узкого круга потенциальных самоубийц... Расслабленный такими мыслями, Крог оказался совершенно беспомощным перед внезапно изменившимися обстоятельствами. Какие три года? Вот она – цель! Подойди и потрогай руками. Достаточно шагнуть вперёд и схватить пернатую драгоценность... И всё закончится. Сегодня. Так или иначе.
Защитный костюм работал, как часы, приказывая всему живому забыть о существовании облачённого в него охотника. Крог миновал приклеившуюся к стволу древесную лягушку, обладавшую чутким слухом и острым зрением, но амфибия даже не повернула головы в его сторону, словно там, где прошёл охотник была лишь пустота. Вряд ли соловей столь же зоркий, маскировка выдержит... должна выдержать. Крог нервничал и не мог унять сердцебиение. Он пробирался сквозь путаницу стволов и листьев, с каждым шагом чувствуя всё возрастающую опасность. Наконец, впереди слева показался небольшой просвет, и, скользнув в него, Крог увидел то, за чем охотился три долгих и тяжёлых года.
Маленькая птичка, размером чуть больше земного грецкого ореха, пристроилась на ветке в метре от земли. Она сидела спокойно, без движения, а чёрные отверстия глаз смотрели сквозь Крога, словно того не существовало. Костюм действует? Действует-то он действует, но... Подавив пока ещё слабые панические мысли, охотник протянул руку к долгожданной добыче. И тут же отпрянул, разглядев птицу чуть лучше. Точнее, деревянную фигурку, живо напомнившую картинки с мышеловками, в которых сыр имитировали окрашенные кусочки пробки.
Крог затаил дыхание, из последних сил сдерживая подступающий к горлу страх. Кто бы ни издавал чарующие звуки, принятые охотниками за пение соловья, он точно не был деревяшкой. Просто потому, что деревяшки пока ещё не научились не только петь, но и разговаривать или даже пищать. Источник звука находился где-то рядом, он явно имел отношение к игрушечной птице, однако вокруг высились лишь неровные зелёные стены, в которых едва можно отыскать проход... Внезапно Крог понял, что ему напоминает венецианский лес. Охотник читал об этом вскользь, к тому же сейчас такие методики не пользовались популярностью, но ещё каких-то сто лет назад в лабораториях всего мира орды белоснежных грызунов бегали по лабиринтам в поисках сыра. Лабиринт – вот что представляют собою окутавшие планету джунгли. А в каждом лабиринте обязательно найдётся свой Минотавр...

Неизбежность сделала свой шаг, Крог чувствовал за спиной её горячее дыхание. Сколько ему осталось? Секунда, две? Как мало... Когда-нибудь, много лет спустя, на Венецию прилетят другие охотники, и кто-то из них, похожий на Большого Бака, опутает планету густой сетью сенсоров. Если соловей существует, он сорвёт большой куш. Если нет – отправиться домой несолоно хлебавши. В любом случае, это уже не имеет ровным счётом никакого значения, потому что здесь и сейчас...
Охотник должен умереть.

 

В ловушку субъективных ожиданий,
Не обладая полнотою знаний,
Мы попадаем сами по себе...
И выбираться будем тоже - сами.

 

На бога надеяться - глупое дело,
Моли, не моли, всё одно... надоело!
Уж лучше в мечтах новый мир сотворить,
Иль солнечный град, как синьор Кампанелла!

 

Будь ты хоть денди преклонных веков,
Хоть славный рыцарь подвязок, носков,
Твои понты мир уже не оценит -
И без тебя в нём полно дураков!

Тупеет человечество, но то ещё цветочки,
Загублена мораль, лекарство нужно... срочно!
Но поздно спохватились мы, запущен сей процесс,
И люди превращаются в пустые оболочки...

 

Если весь мир вдруг поверит в обман,
Мельком распробовав мыслей дурман,
Этот обман перестанет быть ложью...
Правда, и правдой не станет обман.

 

Не заглянуть, увы, во тьму веков,
И мысли не прочесть у дураков,
Есть много тайн на этом лживом свете,
Но правды нет... И небо далеко.

 

Молясь на лик Большого Брата,
Берут чиновники откаты.
"Хороший вышел Большой Брат!", -
Вам скажет каждый казнокрад.

 

Этот мир удушает в объятьях надежд,
Этот мир переполнен словами невежд,
Этот мир справедливость и в грош не оценит,
Вот и бродит она босиком, без одежд...

 

Боюсь, не запомнишь лицо палача,
Пусть правда и лучше, но ложь - горяча,
Палит, обжигает, и кажется, что
Не клейма на шеях, а герб и печать...

 

Не выдержав земных мучений,
Лишений, бед и злоключений,
Ты сдался пред лицом судьбы...
И стал беззубой смертной тенью.

 

Лето​

Мелкие, кровососущие, шумные, надоедливые. Комары приходят как волны – одно лето их целые орды, другое и парочку с трудом найдёшь. И то, не у себя в комнате, а рядом с болотом. Но в этот раз на жару пришёлся пик потребления крови у жужжащих комариных самок. Они начинают свою охоту засветло, кружа над головой, как истребители союзников над Дрезденом. Т.е. не предвещая ничего хорошего. Правда, пока есть свет их можно поймать и убить, а вот ночью ты полностью беззащитен перед длинноносыми вампирами... и начинается пиршество с тобой в качестве главного блюда.

С мухами проще. И с прочей гадостью вроде слепней или ос тоже. Мухи вообще от жары порядком дуреют, летая по замысловатым траекториям и врезаясь в стены. Краш-тест они, конечно, выдерживают, а вот к ударам мухобойки пока не приспособились. Пока, мухи! Пока-пока!

Пыль. Эти микроскопические кусочки земли, засохшей человеческой кожи и прочей не нужной в человеческом организме гадости постоянно носятся в воздухе, оседая на чём придётся и забиваясь куда получится. Часто в нос или глаза. Глаза потом слезятся, а иногда даже болят. Вроде бы ничего смертельного, но... неприятно. Главное, пыль есть всегда, пыль есть везде, никуда от неё летом не деться.

Зной. О, эта трижды не благословенная жара! Удушающая, изнуряющая, выхолащивающая. Под ударами солнечных плетей чувствуешь себя невольником на кофейной плантации. Работай, негр, работай, солнце ещё высоко... И ты работаешь, моля небеса о дожде или хотя бы паре увесистых тучек, заслонивших бы опостылевшее солнце. Но – тщетно.

Да, как писал классик: пыль да зной, да комары, да мухи. Все это есть, но есть и помимо этого. Как писал уже я: быстро пролетело лето, в землю втоптаны запреты, совесть потерялась где-то. Странным образом жаркие деньки действуют раскрепощающе. Мне больно смотреть на дефиле кандидаток в звёзды XXX-фильмов. Зимой они вели себя куда как скромнее, словно не решаясь пересечь демаркационную линию между моралью и аморальностью. Да, зимой всё было лучше, но...

Но почему, когда наступает зима, люди начинают ждать лето?

 

Коль стало жить на свете хорошо,
То верно мир к утопии пришёл,
Но стоит к ней приставочку добавить,
Поймёшь ты сразу - мир с ума сошёл!

 

Штампуются судьбы конвейером лет,
На классы разбиты, бракованных нет,
А те, кто не выдержал этой борьбы,
Ложатся в гробы, хороня свой секрет...

 

Преображаясь в симфонию грёз
Мечта теряется в капельке слёз,
И сиротливо валяется мир,
Словно букет загнивающих роз...

 

Плутая попусту среди чертополоха,
Не понимаешь ты, что хорошо, что плохо,
Не понимаешь ты, кто создал этот мир...
Ты тут один, в крови - ползёшь по воле рока.

 

Прежние деревья выше и стройней,
Золотой век вышел, кончился во сне,
Нынче гниль повсюду, шириться, растёт...
Нынче тьмы эпоха в гороскопе дней.

 

Рецепт безупречного нового мира
Сложнее и тоньше труда ювелиров:
Без власти ты мир не построишь вовек...
А с властью со временем станешь вампиром.

 

Можно богу сказать, что он шут и дурак,
Можно взять жизнь и выбросить в мусорный бак,
Но одно невозможно в подлунной вселенной:
Невозможно понять, где союзник, где враг...

 

Наша гордость - крупинка в песочнице лет,
Наша сила - мираж, свет сгоревших комет,
Наше знание - пламя полночной свечи,
Тише, тише, молчи... никого рядом нет.

 

В науку можно слепо верить,
Но всё на свете не измерить,
Ведь не построить Интеграла,
Чтоб сумму бога смог проверить!

Как ранний лёд хрупки и ломки
Ростки добра в душе потомков,
Но в нашем худшем из миров
Лишь о плохом вещают громко...

Хаос, законом окованный,
Властью мудрец околдованный,
Всё в этом мире испорчено,
Люди и те - забракованы...

Устав от вечного контроля,
Бог отпустил людей на волю,
Вот только счастья им не дал -
Пусть вечно ищут лучшей доли.

 

Крепка монополия боли,
И не найдётся той воли,
Что силой могла б покуситься
На власть короля монополий...

В страшной тьме мирового колодца
Не увидишь ты призраков солнца,
И теней от луны не дождёшься -
Кто упал, тот на свет не вернётся.

Есть много дельных предложений,
Вот только их, увы, не ценят,
Всё в мире сделано тяп-ляп,
А мир - лишь царство отражений...

Шепчут бога кривые уста:
"Миром правит теперь красота,
Вместо знаний теперь пустота,
Ну а ум... лишний он - для скота"

 

На свободу наложено вето,
Ну а совесть давно под запретом,
И мешаются в диком коктейле
Грязь и кровь, кровь и грязь... без просвета.

Пророк эпохи декаданса
Похож на вспышку резонанса:
Сияет мощно, ярче звёзд,
Но быстро гаснет... и без шансов.

 

Опорой мира - что за дело! -
Поставили титанов тела,
И тело стало править бал,
А я устал... мне надоело.

 

Сводя свои счёты с владельцем теней,
Забудь про сиянье небесных огней,
И с богом играя на дьявольском поле,
Любовь и надежду найди и убей.

 

Слишком долго искать свою жизнь наугад,
Вроде ищешь, находишь... да всё невпопад,
А в конце, когда сдашься и рухнешь без сил,
Наконец станет ясно, что жизнь это ад...

 

На руинах разрушенной башни
Сидел демон, печальный и страшный,
Сидел демон из высших миров,
Вспоминая свой сон... сон вчерашний.

 

Как бешено крутящийся волчок,
Танцует мир, но богу невдомёк,
Что нет людей на карусели дней,
Что мы ушли, когда истёк наш срок...

 

Наши цепи - мечты, что не сбудутся вновь,
Наши слабости - вера, надежда, любовь,
Мы растерзаны сотней мясницких крюков,
Ведь наш бог обожает невинную кровь...

 

Люди отравлены скверной,
Но не простой - многомерной,
Люди - фундамент вселенной,
Очень порочной... наверно.

Среди отборных кровососов,
Среди мерзотнейших отбросов
Есть те, кто правит чумной бал...
Но к ним у бога нет вопросов.

 

Живут и размножаются читатели-микробы,
Их души меньше атома, им негде ставить пробы,
Жуют они старательно донцовой детективы,
Считая эту авторшу талантливой особой...

 

Осыпая дарами нижайших из всех
Совершает создатель немыслимый грех,
Но, увы, не найдётся для бога судьи,
И невинным остались лишь слёзы да смех...

 

Мудрец в нашем мире - гость нежелательный,
Следят за ним тщательно, душат внимательно,
Не вырвется звука и крови - ни капельки,
И сгинет пророк без следа - обязательно.

 

Безжалостна людская мешанина:
Безмозглая жестокая машина
Как мельница стирает в порошок
Всех мудрецов, стремящихся к вершинам...

 

Коль белый ворон затесался в стаю,
Его вовек вороны не признают,
Коль сильный он - останется один,
А слабые там быстро погибают...

Как акулы идя по кровавому следу,
Люди жадно взирают на раны соседа,
Только дай слабину - и сожрут с потрохами,
Ведь не люди кругом, а одни людоеды...

 

Потусторонний​

Все кругом – избранники,
но каждому из них тоже
рано или поздно вынесут
приговор...

А. Камю ​

Я не помню, когда перестал существовать. Наверное, это случилось, когда я научился читать мысли и вторгаться в чужие сны...

Я не всегда был таким, но сейчас я плыву в бескрайнем сером океане, среди рыб, похожих на змей, и призраков, похожих на людей. Я вижу чужие тени, я обхожу их стороной, мельком заглядывая в мысли, я не хочу ни с кем связываться... Ведь я давно оборвал все нити, державшие меня на земле.

Меня больше нет.

Я не существую.

Я тень от тени и прах от праха.

Я...

Потусторонний.

**********​

В тот раз я, как обычно, скользил по поверхности бытия, опасно приблизившись к земной жизни. Не то чтобы мне грозила гибель – ничто не может погибнуть дважды – но лишний раз истаивать, как дым на ветру, мне не очень-то и хотелось. Возможно, я вновь соберусь в некий замкнутый энергетический контур, и мысли вновь начнут циркулировать, как вода в системе охлаждения. Круг за кругом, виток за витком... Мне не жарко и не холодно, я давно потерял чувство времени и страха. Я вообще ничего не ощущаю, лишь только смутно припоминаю, что раньше, в другой жизни – тогда ещё жизни – боялся, страдал, мёрз или изнывал от жары. Сейчас это кажется глупым. Но...
Наверное, это просто иллюзия.
И тот, чей голос нахально вторгся в ровный поток моих измышлений, был не более реален, чем океан серой мглы вокруг.

“Привет, тебе скучно?”
“Нет”
“Хочешь помочь мне?”
“Нет... то есть, мне всё равно. Пожалуй... Да, я помогу тебе”
“Я рад. Тогда...”

Тогда, за короткий, как вспышка молнии, разговор, мимо меня пронеслись величественные горы нечеловеческой мысли, необъятные бездны понимания и непонимания, ужасающие расщелины, наполненные опасностями и тайнами, а, кроме того, я отчётливо осознал, что мой собеседник мне не ровня. Точнее, я не ровня ему, ведь не может песчинка равняться на воющий в небесах ветер... Что интересно, я не расстроился. И не испугался. И не испытал ни капли интереса к словам незнакомого сверхсущества.

Всё было просто, как дважды два.

Он предложил мне способ убить время.

А я – согласился.

**********​

Первый “клиент”, как выразился мой наниматель, оказался ребёнком. Мальчишка лет семи, судя по описанию – самый обыкновенный. Но – важный. Ступенька к вершине, по которой потом пойдут более достойные. Избранные. Особенные. А я, как опытный садовод, должен подготовить почву для этих необыкновенных ростков. И дело-то пустяковое, не для всех, разумеется, но мне – раз плюнуть. Тем более, что вершитель – так я назвал своего собеседника – поведал мне, что и как произойдёт в будущем и как нужно это будущее изменить.

Сущая ерунда.

Спасти обречённого на смерть мертвеца.

Заставить его купить билеты на другой самолёт. А тот пусть разобьётся – без него.

Всего-навсего один разочек забраться в нежный детский сон и как следует напугать пока ещё невинного мальчишку...

Только и всего.

Но...

Когда я нашёл “клиента” – зыбкую трёхмерную тень, окружённую разноцветным пламенем ауры – кое-что сразу показалось странным. Очень и очень подозрительным. Я провёл среди серой мглы изнанки мира целую вечность и, разумеется, прочие обитатели бескрайнего океана небытия были мне знакомы. Рыбы-змеи, держащиеся от меня на почтительном расстоянии, на самом деле крайне опасны. Даже одна такая змейка может погасить огонь человеческого существования, а то, что я увидел над головой мальчишки... Если бы я был ещё жив – я испытал бы нечто, похожее на ужас.

Круг из змей, вцепившихся друг другу в кончик хвоста.

Проклятие.

Символ бесконечного невезения.

Нечто, что хуже самой смерти...

Я давно потерял свои чувства, они растворились в мировой бездне, равнодушной и бесконечно пустой.

Но...

Я разорвал круг змей. Я швырнул яростно шипящих рыб в сторону, где они растаяли, став частью всё той же серой мглы. Я сохранил лишь одну – заставив на время исчезнуть, чтобы появиться потом – позже.

А потом я ушёл, предоставив несчастного ребёнка его собственной судьбе.

**********​

Мой наниматель встретил известия о провале миссии с удивительным спокойствием. Так встретил бы неудачу я, но я – призрак от призрака, нечто не существующее и не живущее. Я прах под его ногами и не имею права испытывать чувства. А он – он может их себе позволить в любых количествах.

Но не позволил.

Я спросил его.

Он сказал, что поручает мне другую миссию.

Я уже догадывался, что случай свёл меня с существом до краёв наполненным могуществом и властью. Ведь не может песчинка вроде меня знать судьбы всех других песчинок, а значит – и судьбу всего мира. Такое дано лишь всезнающему и всёпонимающему вершителю. То, что ОН обратил внимание на прах под ногами, уже делает честь этому праху. Мне сделали одолжение, уделив мне горсть драгоценных мгновений, позволив мне прикоснуться к источнику мудрости и вспомнить, что я когда-то тоже был человеком и что-то решал в ТОМ мире. Поэтому новое задание я выслушал, заранее согласившись выполнить его идеально. От и до. Ни шагу в сторону. Никакой самодеятельности. Но...

Из меня вновь вышел никудышный исполнитель чужой воли.

Сперва всё было нормально. Я легко обнаружил “клиента” – девушку, которую вершитель прочил на почётную должность матери то ли пророка, то ли мессии – мне даже не пришлось блуждать в океане небытия. Я лишь представил её облик по описанию моего нанимателя, и колеблющаяся тень тотчас оказалась передо мной.
Я воспринимал её ауру – кроваво-красную с багровыми вкраплениями, всю исчерченную тонкими полосками белесой плесени – и пытался проникнуть в суетливые приземлённые мысли. Что-то купить, кого-то продать... Обыденность. Не первый и не последний раз я вижу в виртуальной человеческой голове размышления о чём-то низменном и пошлом. Не первый раз у меня можно сказать на глазах планируются будущие подлости и предательства. Низко, мерзко... Но я ничего не чувствую. Мне всё равно. Я как хирург, осуществляющий операцию – он не должен жалеть пациента, иначе скальпель дрогнет, и всё пойдёт прахом. Прах к праху, да...
Нет, я не жалел жертв этой заживо разлагающейся багровой души. И не жалел саму клиентку, чья аура совсем скоро распадётся на заплесневелые красноватые лоскуты. В конце концов, мне нет дела до мира живых. Хотя я сам когда-то был жив. Испытывал чувства, страдал, изнемогая от невыносимой боли, боли, которую нечем унять, боли, причиной которой стали... стала... Да-да-да. Именно. Так и есть.

Я проявил спрятанную чуть ранее змейку, а потом, проскользнув мимо обжигающих жгутов плесени, прикрепил паразита к центральной точке человеческого существа. Она есть у всех, её не может не быть, ведь должна та же аура за что-то держаться. Не будет точки опоры – она просто улетит, развеется. И к этой самой точке я приставил своего палача – змейку, жадно пожирающую человеческую жизнь. Конечно, эффект появится не сразу. Возможно, пройдут месяцы или годы. Но рано или поздно развалится аура моей жертвы, а затем – и её жизнь.

Я ушёл, посчитав задачу выполненной.

Я не жалел о своём решении и ни секунды не сомневался в нём.

Мне это показалось правильным... только и всего.

**********​

Вершитель судеб не злился на меня – свой инструмент. Он словно ожидал недобросовестной работы, наверное, он подстраховался на этот счёт, и все мои действия ничего не решали. Наверное... я бы не удивился. Впрочем, я давно утратил способность смотреть на мир наивными детскими глазами. Утратил вместе с жизнью.
Мой наниматель сказал, что даёт мне последний шанс. Третий, потому что ему нравится цифра три. Мне повезло, сказал он, и теперь я должен искупить свою вину, выполнив простое и незамысловатое задание. Всего лишь сопровождение контакта. От меня требовалось обеспечить доступ человеческого существа к знаниям, которыми обладал мой собеседник. Казалось бы, что проще, но...

Я знал, что ничем хорошим не кончится и третья миссия.

Ничем хорошим для моего нанимателя.

И для меня тоже.

Я давно отказался от чувств, но за последний короткий отрезок времени рядом со мной поднялся из непостижимых глубин и оглушительно лопнул уже третий пузырь, наполненный воспоминаниями. Их оказалось слишком много, больше, чем колеблющаяся сфера как-будто-воды могла выдержать. И они выплеснулись на меня обжигающим кипятком непрожитой жизни...

Длинная череда неудачных совпадений. Хромая судьба, заставляющая меня спотыкаться на каждом шагу...

Безуспешные попытки построить какие-то отношения. Бесконечное и бесплодное ожидание тепла и нежности. Острая тоска и вымораживающее душу одиночество...

Неприкаянность. Отчуждённость. Неприспособленность. Чужеродность. Я был не таким, как они – и они это чувствовали. Я словно находился в другом мире, мире ПО ТУ СТОРОНУ, но к моему сожалению – что было частью моей неудачливой судьбы – эти миры соприкасались друг с другом в физическом плане. Страх, доходящий до отчаяния, острые приступы паники, безнадёжные попытки выправить ситуацию...

Содержимое пузырей памяти вновь пронеслось перед моими несуществующими глазами. Я уже знал, что должен делать, и, найдя последнюю жертву, навсегда закрыл доступ к её душе. Бог или дьявол или само мироздание... никто никогда не сможет достучаться до этого заблудшего агнца.

Я не чувствовал радости, горечи, страха или вины. Остатки эмоций улетучились вместе с обрывками воспоминаний из пузырей памяти. Яркие, как фейерверк, они так же быстро погасли, истаяв в ночном небе... а в моём случае – в безмолвном сером океане вечного небытия.

Всё кончилось.

**********​

На этот раз вершитель судеб всерьёз разозлился. Его ярость превратила серую мглу в озеро кипящей лавы, а грозовые разряды, которые я мог слышать даже в моём призрачном состоянии, разрывали пространство над моей несуществующей головой.

ОН не сказал ни слова.

Ни мысли.

Ничего.

Но я чувствовал боль, а яркие протуберанцы пламени слепили мои несуществующие глаза.

Я знал, что этим кончится. Я заранее готовился уйти и отсюда, полностью растворившись в небытие.

Мои мысли плавились и распадались. Как брызги воды из разорванных трубок системы охлаждения, они разлетались во все стороны серого океана, убегая от испепеляющего гнева высшего существа. Их становилось всё меньше, а значит, всё меньше оставалось мгновений моего несуществования. Я уже приготовился уйти, но...

Одна мысль долго боролась с титанической мощью вершителя, не желая улетать, сгорать или растворяться. Она билась, как попавшая в силок птица, и кричала, словно в серой мгле этот крик мог кто-то услышать...

И всё-таки.

Что же...

Что именно я сделал не так?

 

Тучи, заплывшие жиром,
Высятся гордо над миром:
Солнце скрывая в кармане,
Всяк себя мнит командиром!

Наращивая массу тучных тел,
Народец всё жирел-жирел-жирел,
В конце концов от мозга отказались,
А с мозгом кто - остался не у дел.

 

Хммм... есть, но совсем-совсем немного.


Разрушитель вавилонских башен
Кровожаден, жесток и страшен,
Не моргнув ни единым глазом
Забирает он души наши...

Тянут шеи умершие цапли,
Собирая последние капли,
А творцы и тварюшки пониже
Наступают на новые грабли...

 

Страх - отсутствие воли признать,
Что надежду придётся тебе убивать,
Не убьёшь - так и будешь бояться до смерти,
А убьёшь - так и будешь до смерти страдать...

 

Наш мир сотворён из ошибок и грёз,
Наш мир расцветает от крови и слёз,
И кажется нам всё до жути серьёзным...
Но богу известно, что мир наш - курьёз.

 

Наш мир, как помойка - и запах, и вид,
Полно Бармалеев, но где Айболит?
Наш мир, будто свалка ненужных вещей,
Что к богу взывают... а бог всё молчит.

 

Реквием по миру плачут небеса,
А людишки верят, верят в чудеса.
Только бесполезно к богу им взывать:
Не придёт спаситель - некого спасать...

 

В паутине чужих симуляций
Бесконечностью зла вариаций
Маскируется главный секрет:
То, что бога здесь нет и его... не боятся.

В безупречном божественном плане
Смертный ум разбираться не станет.
Что ему? Он песчинка в песках,
Он лишь капля воды в океане...

 

В Большом БАКе добытые кварки
Мы меняем на новые марки,
Иль на доллары, фунты, юани...
Денег нет - вся работа насмарку!

Сломаны игрушки - кончился завод.
Могут ли воскреснуть? Кто их разберёт.
Но у этой сказки лишь один исход:
Все обрезав нити, скрылся кукловод...

 

Жизни бьются, как посуда,
В ожиданьи злого чуда
Люди тонут в волнах блуда...
Выпусти меня отсюда!

Тяжелы и безрадостны ночи,
Если рок тебе жизнь напророчил,
Не уйти, не сбежать, не спастись:
Разрывает судьба душу вклочья...

 

Никогда мы не прощаемся:
Из осколков собираемся,
И безмолвно, словно призраки,
Мы к истокам возвращаемся...

 

Без каких-либо ясных знамений,
Без побед и великих свершений,
Тихо катится мир день за днём...
Тихо катится в ад. Без сомнений.

 

Зловонное болото идиотов
Бездонно, как утроба кашалота,
И умный не отыщет здесь пути -
Застрянет он навек в гнилом болоте...

Общения среда тупеет и тупеет,
Ведь с каждым годом люд темнее и темнее,
А люди без ума всё злее-злее-злее,
И знаю, знаю я, откуда ветер веет...