Возьму на себя смелость...

"Особое мнение" с Антоном Красовским на "Эхо Москвы".

 

«ЛЮДОЕДСТВО ПЛОХО ОТРАЖАЕТСЯ НА ЗДОРОВЬЕ ЛЮДОЕДОВ»

Ольга ЕГОШИНА

Среди документов, посвященных голоду в нашей стране в начале 20-х годов ХХ века, отдельное место занимают многочисленные свидетельства о каннибализме, когда доведенные до отчаяния люди ели собственных младенцев или убивали «на мясо» путников. Среди прочего сохранился и разворот одной из центральных газет, автор которого доказывал… вред каннибализма для организма каннибалов. С опорой на научные исследования наглядно показывалось, как длительное потребление человечины вредит волосам и ногтям, костям и прочим внутренним органам людоедов и даже может привести к летальному исходу. Текст, надо сказать, впечатление производил опрокидывающее – именно своей отрешенностью от всех моральных оценок. Автор не задавался целью показать, что каннибализм – это недопустимо с нравственной точки зрения, а последовательно бил в ту точку, что каннибализм – занятие вредное для самого каннибала.

Прошли годы, и вот сейчас понимаю, что сама готова писать нечто подобное. Что-то вроде: сограждане-людоеды, поедание людей может вредно сказаться на вашем здоровье! Покроетесь пятнами и струпьями, полезут волосы и откажут печенка, селезенка, не говоря уже о сердце. Давнишний каннибал, съедавший свою жертву в ослеплении голода, потерявший рассудок от сосущей пустоты в желудке, отравляется мясом себе подобного. Сегодняшние сытые и упакованные «душегубы при должности», которые разрушают судьбы себе подобных, отравляются их страданиями, их болью, их тоской…

Медленно, неуклонно, шаг за шагом людоедство становится главной стратегией нашей политики. Идет ли речь о детях-сиротах, которые одним голосованием Госдумы потеряли шанс на семью и обречены плакать ночами в своих казенных кроватках. Или о матерях, отбывающих заключение за не там и не так спетую песенку… О демонстрантах с Болотной, безоружных мирных людях, которых обвинили в насилии по адресу вооруженных до зубов стражей порядка… Или о питерских ученых-искусствоведах, у которых хотят отнять десятилетиями создававшийся Институт искусствознания. О шпиономании, ударяющей по самым благородным организациям нашей страны, – от общества защиты стерхов до общества, помогающего больным детям…

Как и автор той, давней, статьи начала 1920-х годов, я оставляю за скобками моральную оценку действий наших чиновников. Но хочу подчеркнуть, что людоедство рикошетом ударяет не только по каждому конкретному каннибалу, но и по людоедскому сообществу.

Государство-каннибал так же заражено и обречено, как и каждый душегуб в отдельности.

Ужас каннибализма состоит еще и в том, что его эманации отравляют атмосферу. Ужас висит над нашими душами и городами. И вот уже в эту каннибальскую вакханалию вовлекается общество. От чиновников в нашей стране давно никто ничего хорошего не ждет, но вот уже самые мирные обыватели оказываются зараженными бациллами человеконенавистничества.

Ненавидят людей с другим цветом кожи, с другими политическими взглядами, с другими религиозными убеждениями, другой сексуальной ориентации. А ведь ненависть равно разрушает организм ненавистника, будь она направлена на геев или на мусульман, на таджиков или на полицейских.

В самых мирных и радостных сферах нашего бытия – в сфере театрального искусства бушуют бури ненавистничества.

То авторитетный критик, всегда готовый поддержать и возглавить любое прогрессивное начинание, призовет коллег брать пример с одной из самых людоедских статей в истории театроведения. В ней автор в 1931 году (время, когда ломали церкви, сажали в тюрьмы и расстреливали священников) призывал власти обратить внимание и пресечь деятельность театра, христианские ценности пропагандирующего. Сегодняшний критик видит в этом образец смелости и уверяет, что всем-всем-всем надо следовать примеру храброго стукача (вот уж этот вид храбрости у нас никогда не был в дефиците).

Нежные дамы, готовые перевести через дорогу ежика, печатают тексты с призывами к вновь назначенным худрукам немедленно выгнать на улицу актеров, проработавших в театре годами и десятилетиями. И искренне удивляются, когда у худрука хватает здравого смысла не начинать работу со съедания всех неугодных.

Молодой режиссер, приглашенный на разовую постановку в театр, имеющий легендарное прошлое, размахивает программой, в которой среди прочего стоят угрозы разогнать всех, кто ему не пригодится.

Примеры можно длить до бесконечности.

Инфантильные людоеды-отморозки заполняют самые разные сферы жизни, и трупный запах стоит в воздухе.

Смешно учить взрослых людей элементарным заповедям человеческого поведения, в которых запрет на поедание себе подобных возник одним из первых.

Но может быть воззвать к инстинкту самосохранения? Людоедство ведь действительно очень вредная штука для здоровья: оно убивает куда вернее, чем яд. Откройте медицинские исследования и убедитесь!

http://www.newizv.ru/culture/2013-0...-ploho-otrazhaetsja-na-zdorove-ljudoedov.html

 

До конца-то дочитай )))

 

Дети 404.

 

Империя чувств


Лев Рубинштейн


Хочется в соответствии с традициями классической литературы, на которой и из которой мы все так или иначе выросли, начать с прямой речи. Вот и я начну:

Это кощунство, святотатство, осквернение моего чувства, моей веры, моих идеалов, осквернение меня как личности, моего выбора на жизненном пути! Боль непроходящая!

Это из показаний одного из потерпевших по делу Pussy Riot, то ли ключника, то ли свечника, то ли пасечника, то ли стрелочника - какая разница в данном случае. Он еще и добавил к этому: "Тем, кто еще не окреп в вере, трудно удержаться от желания отомстить!" Судя по нескрываемому желанию, он сам не слишком-то еще окреп. Есть еще резервы. Что же, интересно, будет, когда окончательно окрепнет?

Вы, конечно же, заметили, как в последнее время резко обострилась массовая чувствительность как отдельных граждан, так и целых коллективов?

Мы, похоже, живем нынче в стране тончайших, легко ранимых чувств, томных вздохов, взволнованных шепотов, робких дыханий, ну и, само собой, трелей соловья - куда ж без трелей. Старый добрый стерновско-карамзинский сентиментализм стал как-то незаметно морально-эстетическим мейнстримом наших в общем-то суровых и практичных на поверхностный взгляд будней.

Каким трагическим греческим хором заголосили наши впавшие в чувствительность сограждане об оскорблении их чувств - самых разнообразных, но в последнее время в основном религиозных.

Они расчувствовались до такой степени, что взяли привычку необычайно возбуждаться буквально по любому поводу. Такая повышенная чувствительность, как известно, бывает свойственна лицам, переживающим переходный возраст. Но не совсем нормально, согласитесь, этот возраст переживать вечно.

Раньше их нежные чувства были куда менее подвержены травмам. Их чувства мужественно молчали в тряпочку в те времена, когда государство лихо взрывало храмы или устраивало в них овощехранилища, когда оно выстраивало их, таких чувствительных, в трехгодовую очередь за холодильником "ЗИЛ" или за ковром Ореховско-Гороховского комбината, когда оно загоняло их на открыто-закрытые партийно-профсоюзные собрания или строем выводило на ноябрьские и первомайские демонстрации, когда оно гоняло их по колхозам-совхозам собирать картошку под дружный храп сильно утомившихся тружеников села, когда заставляло их публично и, разумеется, искренне восхищаться литературным творчеством генеральных секретарей, когда оно посредством своих представителей на местах - от участкового милиционера до начальника ЖЭКа - беспрестанно унижало, оскорбляло и открыто обманывало людей.

Нет, никаких таких особенных чувств как-то не наблюдалось. Ну, разве что "чувство глубокого удовлетворения", с фатальной неизбежностью испытываемое ими при подробном ознакомлении с историческими решениями очередного или, пуще того, внеочередного июльско-декабрьского пленума. А других чувств - ни-ни.

Впрочем, это все было давно, многие уже и забыли. А кто-то и вовсе этого не знает. И, между прочим, слава богу, что не знают. Хотя нет, неправда, все это надо бы знать. Так, на всякий случай, как пелось в одной бодрой частушке.

А в новые времена разве чувствуют что-либо все те, кого автобусами возят по избирательным участкам, кого теми же автобусами свозят на казенные восторженные "путинги", чьи последние мозги выдувают сквозняками федеральных каналов и кому беспрестанно врут, причем от их же имени? Нет, никаких буквально чувств. Ни один, как говорится, мускул не дрогнет на коллективном лице коллективного тела. Полное спокойствие. Картина "Над вечным покоем".

Но когда вдруг что-то живое, а потому и всегда непонятное врывается в их жизнь, страшно разыгрываются различные чувства. В основном - чувство неформулируемой ненависти. И чем в меньшей степени эта ненависть рационально мотивирована, тем она сильнее и разрушительнее.

Особую ненависть вызывает не ДУРНОЕ, а НЕПОНЯТНОЕ. Больше всего ненавидят то, чего "я бы ни за что не сделал и сделать не смог, потому что мне это никогда не пришло бы в голову". Убили и ограбили? Избили одного всемером? Получили взятку в полтора миллиона? Засунули бабушку в богадельню, чтобы оттяпать ее квартиру? Подожгли соседский сарай? Вырубили лес? Перегородили на два часа улицу, чтобы дать проехать кавалькаде завывающих, как Змей Горыныч, членовозов? Грохочут ночью под окном асфальтоукладочной машиной? Нехорошо, конечно. Но ведь понятно. Да и кто бы на их месте...

Ненависть тем сильнее, чем труднее формулируются ее мотивы и причины. Ненависть и знание, ненависть и понимание, ненависть и способность к диалогу, ненависть и умение видеть себя со стороны - несовместимы. Чем она иррациональнее, тем она сильнее и глубиннее.

Ну, там, путины-гундяевы - понятно. Депутаты-шмепутаты - тоже. Всякие судьи-прокуроры, отключившие в себе всякое человеческое начало ради чисто технического исполнительского функционирования, - чуть менее, но кое-как тоже понятно.

Но вот так называемые "простые люди", вроде бы лично не заинтересованные и, прямо скажем, более чем приблизительно информированные, которые надрывно и сладострастно призывают засудить, засадить, выпороть на площади, обмазать дегтем и вывалять в перьях. Что ими движет? Что их побуждает? Ну, не массовый же садизм? Хотя и кто его знает.

И эти прокурорско-судейские машины не посмели бы, конечно, давать полную волю своему казенному живодерству, если бы не поддержка такого количества чувствительных людей. Это с одной стороны. С другой же - все эти безмерно чувствительные всю свою чувствительность прекрасным образом засунули бы поглубже в одно известное место, как это они во все времена и делали, если бы не было начальственной отмашки: "Давайте, ребята, чувствуйте. Да как можно бойчей и звончей. Враг у ворот, ебенть".

Они как умеют мстят за свою никчемность, обездоленность, незапомнившееся детство, свою ненужность никому и себе самим в первую очередь. Но мстят они, конечно же, лишь тем, до кого могут дотянуться.

Кто все эти сверхчувствительные люди, у которых кроме хронического чувства оскорбленности обостряется еще и небывалое чувство юмора и сатиры, когда они пускаются в рассуждения по поводу тех, кто сидит в тюрьме, кого избили в полиции, кого насильно разлучили с детьми или любимыми. Почему эта повышенная чувствительность начисто вытесняет способность к воображению, способность представить себя или кого-то из своих близких на месте другого?

И речь, конечно же, все время ведется о "святынях", о чем же еще. "Чувства миллионов верующих глубоко..." Ага, глубоко. Ага, миллионов. Ну да, чувства, а что же еще.

Миллионы не миллионы, но вообще-то их немало. Их, увы, много - тех, чью чувствительность насилие над отдельным человеком, унижение конкретной человеческой личности, надругательство над гражданскими правами и свободами не слишком-то задевает. Зачем? Их нежные чувства глубоко травмируются лишь любыми, даже самыми косвенными, даже воображаемыми посягательствами на знаки, символы, флажки, портретики, автоматические ритуальные жесты - на все то, что они, так и не вышедшие из состояния детского языческого фетишизма, именуют "святынями". Впрочем, потребность покинутого богом существа в "святынях", которые "каждый может обидеть", в общих чертах понятна.

Для современного человека тоже есть кое-что святое, и он тоже, представьте себе, кое-что чувствует. Для него священной является человеческая личность - ее жизнь, ее достоинство, ее свобода. И эти ценности, абсолютные для современного цивилизованного человека, выношены и выстраданы в том числе и традицией христианской культуры. Это я утверждаю как нерелигиозный человек.

Не потому ли сама современность воспринимается некоторыми как грозная опасность для установившегося в наше время и в нашем месте порядка вещей. Вот что сказал один крупный чекистский чин, подверженный профессиональной амнезии, а потому начисто забывший о героическом прошлом своей конторы, много десятилетий с разной степенью успешности гнобившей церковь и, кстати, втаптывавшей в землю вполне реальные, а не симулированные чувства как верующих, так и неверующих.

Вот что он сказал, сокрушаясь по поводу "нападок на церковь", каковыми нападками в последнее время принято считать критическое отношение части общества к словам и деяниям высших чинов церковного ведомства. Вот что он сказал: "Эти нападки приобретают все более изощренный характер и нацелены в первую очередь на молодежь. Вместе мы сможем противостоять опасным угрозам современности и сохранить Россию великой и неделимой".

Все правильно и понятно, и я даже и сам не раз высказывался на тот предмет, что мутная архаика в нерушимом союзе с приблатненной властью всеми своими наличными конечностями отбивается от современности. И не только отбивается, но и в отчаянной своей обреченности прет на нее, на современность, тупой, безжалостной, потной, пыхтящей свиньей.

Тем, кто вырос при советской власти, до сих пор трудно привыкнуть к тому, что щит, меч, крест и кадило сваливаются во все более и более плотный и гомогенный ком. Что и понятно, если учитывать, что нынешняя власть испытывает потребность хоть в какой-то идейной подпорке, хоть в какой-то легитимности. А потому им так потребен кто-нибудь в напяленной поверх погон рясе, кто помахал бы кадилом над их "Мерседесом", над их массажным салоном с дополнительными услугами, над их увенчанной крестом нефтяной вышкой, над их парламентом, над их президентом.

А за современностью, в общем-то, никакой особой силы нет, если не считать, конечно, стоящие на ее стороне неумолимые законы истории, которые хотя и фатально запаздывают, но все же рано или поздно заявляют о себе даже в таком заброшенном пространстве, как наша несчастная страна, вечно выбирающая между "великостью и неделимостью" и "угрозами современности".

 

А,то ! ... У нас для баранов и уродов,специальные передачи на эту тему делают. Ишшо и узаконили изнасилование маленьких детей,в масках Путина(этот атрибут обязателен) ... Так,по крайней мере,бараны наши утверждают )))

 

/////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////////

 

" Ваш покорный слуга – дикий спортивный болельщик. Поэтому начиная еще с четверга и вплоть до 23 февраля меня по пустякам лучше не беспокоить. Работа и быт будут сильно мешать просмотру всех подряд соревнований и прочтению всех подряд статей и заметок про все подряд соревнования.
Но я понимаю, что это идеальный план. Во-первых, осуществить задуманное все равно не получится. А во-вторых, Олимпиада в Сочи, увы, не только праздник спорта.

К сожалению никак не получится абстрагироваться от показухи, от политпропаганды, от нашего коронного идиотизма, вроде двух унитазов в одной кабинке, отелей, так и не подготовленных к приему гостей за семь лет или названий улиц, зачем-то переведенных на английский, да к тому же переведенных самым дурацким образом.
А сколько нам открытий чудных в разделе глупостей и дуростей еще предстоит совершить за следующие две недели!
Но с двумя вещами я не соглашусь ни за что. Я не понимаю, когда болеют против своих спортсменов, чтобы их поражения расстроили Путина. Чем такой подход демшизы отличается от позиции большевиков, которые желали стране поражения в войне ради мировой революции?

Для меня Путин и Россия – это не одно и то же. Может Путин считает себя синонимом страны. Может демшиза считает Путина синонимом страны. Но я так не считаю.
И еще мне не нравится восторг, с которым мы коллекционируем сочинские казусы и лажу. Чего злорадствовать-то? Ведь не Путин же перевел название улицы Голубые Дали как Blue Dali street. И не Путин установил эти знаменитые на весь мир два унитаза. Может у нас и страна такая и Путин такой потому, что мы сами такие? Так что, как говорил классик, над кем смеетесь? Над собой смеетесь.

Но не только про Олимпиаду мы говорили с грустью в эти дни. Мальчик, который расстрелял учителя и полицейских в школе – это был шок даже для нашего общества, привыкшего уже ко всем видам насилия и катастроф. Но и в этом случае я не хочу под такой кошмар подводить социально-политическую базу. Ни Путин, ни ФСБ, ни ЕГЭ не виноваты в том, что произошло.

Это акт безумия. А безумие конкретного человека может иметь любые причины в любой стране – даже в самой распрекрасной. Но мы очень любим искать глобальное объяснение всему на свете, а на конкретных людей вокруг нас посмотреть не хотим. Сколько человек проглядели в Сергее Гордееве убийственные наклонности? Дома, в школе, в секции, где он занимался спортом. Им не было до него дела. А теперь до него есть дело всем. Только погибших уже не вернуть.

Еще меня, конечно, поразили наши главные онкологи. Один из них говорил, что посылая детей лечиться за границу, мы дискредитируем нашу медицину. Другой говорил, что за границей еще никого от смерти не спасли. Когда слушаешь и читаешь подобные слова, возникает простое человеческое желание ударить оратора по лицу. И добавить пинка под зад. Потому что никак иначе на это реагировать уже невозможно.

Чтобы дискредитировать нашу медицину, достаточно просто придти в районную поликлинику. Мы наших детей лучше угробим на родной земле – лишь бы их иностранцы не вылечили. Или не усыновили.

Это у нас патриотизм такой. Который великолепно проявился в известной истории с каналом «Дождь», который в эти дни отрубили от сетей уже все, кто могли. Но в эти же дни в Питере выступила депутатка Рахова и назвала тех, кто прожил в Блокаде менее 4 месяцев «недоблокадниками».
Депутатам денег жалко. 3 тысячи рублей пришлось бы платить тем, кто голодал всего лишь 120 дней. Но Рахову никто не осудил, не лишил депутатской кнопки. Назвать человека «недоблокадником» - это, конечно, очень патриотично и куда более невинно, чем вопрос на «Дожде», из-за которого целый канал грохнуть можно."

Антон Орехъ журналист

 

Послушай )))

http://www.echo.msk.ru/sounds/1255306.html

 

Знач,в дальнейшем,по возможности ,буду прилагать к тексту,его аудио версию )))

 

А у меня,тупо,времени мало очень,что бы читать и со зрением проблемы появились ... Всё что сейчас усваиваю,усваиваю в аудио формате,параллельно с работой и досужим рукоблудием )))

 

Диагноз становится приговором

Ну вот теперь, конечно, самое время выяснить, по какой причине контр-адмиралу Апанасенко не давали обезболивающее. Когда человек застрелился – самое время узнать, что же у него болело? Апанасенко выстрелил в себя, будучи не в силах смотреть, как страдают его родные, обивая пороги и собирая километры подписей и килограммы справок для получения обезболивающих препаратов. Сильный, мужественный человек, офицер – он уже не мог все это видеть. У нас в стране есть миллион бумажек, правил и инструкций, которые запрещают. Но в нужный момент вы не найдете бумажку, которая разрешит и поможет.

Не так давно мы слышали, как всякие онкологические чиновники с умными лицами рассуждали о том, что отправляя детей лечиться за границу, мы, оказывается, дискредитируем нашу медицину. Пускай дети лучше на родине умирают – но не дай бог кто-то поможет им в Германии или Израиле. Им называют конкретные имена спасенных, а они отвечают, что никого все рано там не вылечили. Потому что задача этих товарищей состоит не в том, чтобы лечить и спасать, а в том, чтобы быть «патриотами».

Дискредитировать нашу медицину, говорите? Достаточно просто придти практически в любую районную поликлинику, достаточно полежать пару недель в муниципальной больнице, чтобы раз и навсегда все про нашу медицину понять. На онкологические препараты наше родное государство тратит 20 евро в пересчете на душу населения. А лечение каждого больного может обойтись его родным в десятки и даже сотни тысяч рублей. Причем многие из препаратов, успешно применяемых за рубежом, в России не сертифицированы. Люди стоят месяцами в очередях, чтобы просто лечь в клинику. Неделями ждут операций, когда дорог каждый день. Больные вынуждены ехать за сотни километров на консультации, потому что в родном городе просто некуда обратиться. Нет клиник, нет врачей, нет лекарств и аппаратуры. Врачи не изверги, они очень часто искренне хотят, но не могут помочь. Не могут даже облегчить боль, потому что дав обезболивающую таблетку без десяти подписей и двадцати печатей, доктор станет преступником и распространителем наркотиков.

Рак – это диагноз, а не приговор. Но этот диагноз неизбежно становится приговором, если вы родились в маленьком городке. Если у вас нет денег, чтобы быстро лечь в платное отделение и не экономить на препаратах. Если у вас нет знакомого врача. Если у вас нет возможности вообще уехать в другую страну. У большинства наших соотечественников таких возможностей нет. И тысячи больных, которых можно было спасти, погибли. Потому что в нашей родной стране бумажки и запреты важнее спасения людей. Потому что чиновнику важнее любить государство, а не этих людей. А государству важнее потратить миллиарды долларов на новые танки и на Олимпиаду, чем на собственных граждан.

Аудио версия- http://www.echo.msk.ru/sounds/1256610.html

Антон Орехъ журналист «Эха Москвы»

 

Всех благодарю за выигранный спор )))
..........................................................

Все было пасмурно и серо,
И лес стоял, как неживой,
И только гиря говномера
Слегка качала головой.

Не все напрасно в этом мире,
(Хотя и грош ему цена),
Покуда существуют гири
И виден уровень говна!

 

И как ?... Нравится,милая ? )))