Над чёрным клёном во дворе сияет солнца ореол Следил за сменами времён большой сугроб и весь поник, в зеркальной луже видит клён, как к небу тянется двойник. Погожим утром липкий снег сосна стряхнула с рукава, и долгий сон замёрзших рек встревожит птичий караван. Так было испокон веков - природа после зим грустна, из белой пены облаков выходит новая весна. И пусть седой, и постарел, твоё "люблю", как наш пароль... над чёрным клёном во дворе сияет солнца ореол. И верба снег стряхнёт с плеча Всплакнул сугроб - своё отжил, не сходит чернота с боков, и синеву соткут дожди из серой шерсти облаков. И верба снег стряхнёт с плеча, и серебром украсит кисть, и блеском золота грача обманет прошлогодний лист. С утра читают воробьи теней затейливую вязь, и оба знаем - без любви два сердца потеряют связь. Снега разгонит по лесам капели барабанный стук... и ты шепнёшь - придумал сам обыденный привычный круг. И в синеву опустят вёсла под звон капели тополя В погожий день и небо выше, и ветер от берёз отстал, в тени домов, надеясь выжить, худой сугроб ползёт к кустам. Пока на суету роптали, будил подлесок птичий гвалт, и оставляя след проталин, прошёлся по округе март. Сквозняк развеет сумрак комнат, мы календарь перевернём, и у ограды снега комья сверкнут разбитым хрусталём. И в синеву опустят вёсла под звон капели тополя... ушедшие считаем вёсны и ждём прилёта журавля. И облако белым китом уйдёт в глубину синевы На памяти - небо без звёзд, и сумрачных дней череда, но золотом листья берёз сверкают под корочкой льда. Я воздух глотаю взахлёб и лужу глубокую вброд, где талую воду сугроб ладонями белыми пьёт. Февраль узелками связал две ниточки наших следов, недаром сегодня сизарь воркует с утра про любовь. Оставим с тобой на потом и вздохи, и слово "увы"... и облако белым китом уйдёт в глубину синевы. Берёза серебряный волос украсит алмазной звездой Морозно, ломается голос, снежинка растает слезой, берёза серебряный волос украсит алмазной звездой. Пока отношения шатки, былое с добром отпусти, большие пушистые шапки надели худые кусты. Не всё перепишешь с начала, но можно начать и с конца, и сердце недаром стучало - сойдутся следы у крыльца. У дома сугробов отара - метели пригнали, ушли... и облачком белого пара плохое слетает с души. Задремавшая луна улыбается во сне Все сугробы спеленал к десяти вечерний снег, задремавшая луна улыбается во сне. Грезится весенний день - принесли тепло грачи, убаюкал ветер тень, и зажгла звезда ночник. Суета, усталость, хмарь - три морщинки возле глаз, посмотри - нашёл фонарь у окна большой алмаз. Погрусти, но бровь не хмурь, у судьбы не просим крох... отзвуком житейских бурь остаётся тихий вздох. Худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу Унылый день не станет датой, забудь и зря не морщи лоб, на простыне, ветрами смятой, уснул калачиком сугроб. Раздвинешь шторы - тени в коме, на сером - белые штрихи, ночных воспоминаний промельк тревожит старые грехи. Былое тронешь ненароком, не вороши, что там - внизу, худой фонарь у тёмных окон пускает жёлтую слезу. И сколько от себя ни бегай, найдётся повод для тоски... с берёзой, облаком и снегом роднятся белизной виски. И неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер Опять сезонов перепутье, не отличишь от утра вечер, и неба серые лоскутья на чёрных ветках сушит ветер. А там, где были снега пятна, мерцают лужи из металла, твоё молчание понятно - от этой серости устала. Одно уже не повторится, другое - памяти отдали, и петли времени на спицы ложатся ровными рядами. Добавлю в комплименты лести - душа вспорхнёт и вёсны вспомнит... оконным переплётом крестит фонарь тебя и сумрак комнат. Метелям - в память лет По лужам облака плывут, последний снег зачах, и сосны держат синеву на бронзовых плечах. На все лады поют ручьи, что всё в твоих руках, гуляют важные грачи в потёртых сюртуках. Дождям - в жемчужную росу, метелям - в память лет, я, как огонь любви, несу багряных роз букет. Возьмёшь цветы, я, не дыша, услышу - горячо... и сизым голубем душа - на белое плечо.
Мазманян Валерий Григорьевич родился 9 июля 1953 года в семье военнослужащего. В 1975 году закончил Пятигорский государственный педагогический институт иностранных языков. Живёт в Москве. Работает в системе образования. Автор книги «Не спросишь серых журавлей». Золотыми крупицами липы украшают обыденность лет Попрощались - забыть всё обязан. Под дождей несмолкаемый хор поседел незаметно для глаза одуванчика рыжий вихор. Но на сны не наложено вето, засыпаешь - и в мире ином, и цветущей черёмухи ветка поднимает метель за окном. Все вчерашние лужицы выпил, зарумянился майский рассвет, золотыми крупицами липы украшают обыденность лет. Возвращается прошлое грустью, от себя не пуститься в бега... если речка забудет, где русло, ей напомнят её берега. В саду негаснущим закатом пылают красные тюльпаны Воркуют сизари на крыше один куплет из старой песни, что лепестками майской вишни снежинки белые воскресли. За золотую жилу овод блестящий одуванчик примет, и для тоски найдётся повод, когда твоё услышу имя. Былое и во сне догонит, и память никуда не дену, а месяц уронил с ладони все звёзды в облачную пену. Останется в листочке смятом, что сами наспех растоптали... в саду негаснущим закатом пылают красные тюльпаны. И у окна надела верба наряд расшитый серебром Последний снег склевала морось, пожухлый лист поднял крыло, а чайка, надрывая голос, зовёт весеннее тепло. Молчит душа - откуда вера, что всё закончится добром, и у окна надела верба наряд расшитый серебром. Вздохнёшь - апреля заморочки не понимаешь, хоть убей, а облака стирают точки, что ставит стайка голубей. Но укорять весну не вправе ни ты, ни я за грустный миг... и мать-и-мачеха в канаве хранит в ненастье солнца блик. Берёза у зеркальной лужи примерит новые серёжки Не в первый раз - невзгоды сдюжим, весенних трав увидим стёжки, берёза у зеркальной лужи примерит новые серёжки. А снегу жить всего неделю, об этом знает кустик жалкий, и траур по зиме надели ещё вчера грачи и галки. Вздохнёшь, а месяц улыбнётся - тебе решать, что в жизни вечно, для уточки монетку солнца достанет селезень из речки. Дожди свои разучат гаммы, мы журавлей уставших встретим... истлевший до трухи пергамент осенних листьев кружит ветер. Валерий Мазманян
И летящий от тополя пух мотыльками садится на куст Рядом с облаком голубь парит ни домашний, ни дикий - ничей, а в распущенных косах ракит золотые заколки лучей. Мы уже различаем на слух проскользнувшую в голосе грусть, и летящий от тополя пух мотыльками садится на куст. Ни тебе и ни мне в этот день никакой не вернуться тропой, где упавшую в обморок тень окружили ромашки толпой. Расставание - смена времён, из былого уже говорю... у окна зацветает пион, собирающий в сгусток зарю. На смятом облачном листе сизарь начертит круг Стряхнула вишня с рукава соцветий лепестки, и одуванчик тосковал, что белые виски. И были смех, и вздор речей, и весь июнь копил цвета коротеньких ночей сиреневый люпин. Но оказался я из тех - ни близкий и ни друг, на смятом облачном листе сизарь начертит круг. За нелюбовь не жди суда, прости - пишу клише... вечерней грустью навсегда останешься в душе. Жасмин туманом плыл у окон Июньский вечер звуки прятал, где в сумрак погружались дали, и облака бумагой смятой в закатном пламени сгорали. Берёзы белые колени прикрыли тени кружевами, что этот день отдали лени забыли, не переживали. Жасмин туманом плыл у окон, лилось вино и лились речи... и грусти нераскрытый кокон до осени припрятал вечер. Белит тополиный пух одуванчиков виски Цвет черёмухи снежком предвещает холода, ива молится тишком у заросшего пруда. Ливень нанесёт мазок, зачернит во двор окно, липа золотой песок сыплет лужицам на дно. Обострённый ловит слух сколько в голосе тоски, белит тополиный пух одуванчиков виски. Сдюжил дождь сирени куст, мы - житейскую грозу... вместе с ивой помолюсь на вечернюю звезду. И поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи Отцветает куст сирени, одуванчик белый сник, в кружевных накидках тени прогоняют солнца блик. На берёзах пеной мыльной кучевые облака, у стрекоз в зеркальных крыльях отражается река. Ветерку с утра не спится, сарафан измял ольхи, и поклоны бьёт синица, отпуская всем грехи. И слова - такая малость, а волнение в крови... сизари у ног собрались и воркуют о любви. Ронял шиповник в травы по капельке закат Недолго дождик капал, вздыхала зря река, сосна мохнатой лапой прогнала облака. В дремоту впали тени, ветра сморила лень, и в облачке сирени пропал гудящий шмель. Будила чайка криком грозу и спящий гром, хотелось о великом, а слово - о земном. Века меняют нравы, но не разлук обряд... ронял шиповник в травы по капельке закат. Валерий Мазманян
Где время сыплется из рук сухим песком на берегу Когда судьба загонит в круг, на день-другой туда сбегу, где время сыплется из рук сухим песком на берегу. Где блики золотой казной куда-то унесёт река, и в талый воск расплавит зной в июльском небе облака. Увижу этот мир птенцом, пойму, что столько проглядел, и косами закрыв лицо, ветла помолится воде. Волна откроет ветру грудь, поднимут чайки общий крик... и так захочется вернуть не годы, а любовный миг. И звон дождей, и запах лип Качнётся занавески тюль - распишет тень полы под гжель, несёт к окну хмельной июль и запах лип, и звон дождей. А в ряби лужи дрожь берёз и месяц - сломанным кольцом, в копну рябиновых волос уткнулось облако лицом. Встревожат небо сизари, где звёздочка над ивняком, летящая на свет зари, ночным сгорает мотыльком. Что время к осени спешит, напомнит мокрой ветки всхлип... строка из дневника души - и звон дождей, и запах лип. А осень к сердцу кралась, прикинувшись дождём Листочек жёлтый метил ушедший летний миг, и тени рваной сетью ловили солнца блик. И шёл июль со свитой шмелей и мотыльков, роняли в пруд ракиты платочки облаков. Казалось, ближе малость - и словом не солжём, а осень к сердцу кралась, прикинувшись дождём. Не зря сплетали руки при виде нас кусты... и знали цвет разлуки опавший лист и ты. Где ловит руками ветла скользящие блики реки Окрасил июльский закат пол неба, цветущий кипрей, возьмём у судьбы напрокат беспечность на несколько дней. Морщинки забудь и лета, туда все дороги легки, где ловит руками ветла скользящие блики реки. Напьёмся водицы живой, покормим с руки голубей, и тени платок кружевной накинут на плечи тебе. На счастье - минутный тариф, трава скроет наши следы... а в памяти дремлющих ив останемся рябью воды. Валерий Мазманян
И прячет осеннюю грусть сентябрь за ресницы сосны Туман у реки в рукаве, и дождь паутиной повис, и солнечным бликом в траве сверкает берёзовый лист. Что любят без близости душ, об этом так долго молчал, в морщинах асфальтовых луж ушедшего лета печаль. Улыбкой меня приголубь, и что-то простим и поймём, но горечь рябиновых губ сейчас в поцелуе твоём. Досмотрит шиповника куст последние летние сны... и прячет осеннюю грусть сентябрь за ресницы сосны. А калина с зорькой алой породнилась до зимы Птичья стая небо просит дать ей лёгкий перелёт, для берёз сегодня осень золотую пряжу ткёт. Журавли с утра - за море, всё оставив на потом, торопливый дождь замоет солнца бледное пятно. Теплота руки - и милость, и лекарство от тоски, паутинки зацепились - серебрят твои виски. Не оставим в листьях палых ни слезы, ни вздоха мы... а калина с зорькой алой породнилась до зимы. Берёза жёлтые заплатки поставила на рукава Следим за солнечной монеткой, исчезла - ждите к ночи дождь, листва цепляется за ветки, а мы - за то, что не вернёшь. На память сердца август падкий, за вздохом - грустные слова, берёза жёлтые заплатки поставила на рукава. Румянили рябины лица в жару к приходу сентября, о чём взгрустнётся, что приснится, судьбой даровано не зря. И дождь - по норову скиталец - так будет осенью речист... а бабочка на белый танец зовёт, кружась, опавший лист. И помолятся ивы реке, проводив караваны гусей Подсчитал ветерок-казначей золочёные блики в пруду, синевой августовских ночей наливаются сливы в саду. Седину - увяданья печать - паутинкой с тобой наречём, а рябины готовы встречать приходящий сентябрь кумачом. И смущая прохожих умы, поцелуи прилюдно дари, на порхающих бабочек мы так сегодня похожи внутри. Задержи мою руку в руке - остановим времён карусель... и помолятся ивы реке, проводив караваны гусей. Бабье лето ещё погостит в золотых теремах сентября Заалели калины уста, мотылёк за геранью уснул, и стареющий август устал покрывать позолотой листву. Затаилась за вздохами грусть - наши пряди уже в серебре, собирает шиповника куст капли зорьки к осенней поре. В чувствах каждый себе господин, если хочешь, сначала начнём, а на стенах узоры гардин день рисует закатным лучом. Пожелтевший листочек в горсти, журавли собрались за моря... бабье лето ещё погостит в золотых теремах сентября. А бабочек белые пляски под занавес август Мелодия старой пластинки забытой печалью светла, и облако - смятой косынкой - на воду уронит ветла. Жалеть, как хотелось, не вышло - и вздохи и фразы пусты, и осень крадётся неслышно по меткам опавшей листвы. И грустно - красивые сказки писались, увы, ни для нас... а бабочек белые пляски под занавес август припас. Валерий Мазманян