Любовь и эротика в русской классике

Забавно... не думал, не гадал. Проза...

 

Нет слов, одни эмоции!

 

Я думаю что никаких совпадений тут нет, отсюда вывод: во все времена мужики были и будут одинаковые!

 

Супер!!!
не, правда здорово ..
шедевр.. ага.. мировой классики... мужики одним словом..

 

Двусмысленности - зелёный свет! Кстати, есть и такое толкование строк из "Бородино" Лермонтова.
- Где впервые в русской литературе упоминается дедовщина?
- В поэме Лермонтова "Бородино": "кто кивер чистил, весь избитый".

 

Это всё конечно круто и правильно,ага- ага, но в оригинале произведения нет такого письма! ГЫГЫГЫ!Ё

 

Да, если читать серез строчку, получится... гм...

 

Забавненько! Полагаю в книжке также, просто там написано наверно сплошняком, а если разделить на строчки таким образом... Это явно не случайно...

 

да есть там.. ты наверное читал в школе,через страницу..

 

Ссылку кинь, матчасть вкури!

 

Клёво...

 

=( самое интересное что я не могу даже понять что именно он хотел до нас донести этой фразой... неужели я настолько глупа ..

 

Ссылку кинь с оригиналом текста "письма Безухова к Ростовой"!

Нет ссылки?- Кури матчасть, перечитай роман.

Кто это "мы"? Жидо-масонская диаспора?

Или божьей приспешенствующей милости мы- Царь и Ампяратар Всея России?

ГЫ-ГЫ-ГЫ.

 

2 =dk=:
Девочка, боюсь, что "Войну и мир" ты изучала по книжке "Мировая литература в комиксах и картинках".
В оригинальной версии Л.Н. Толстого НЕТ такого бреда. И быть не может по определению.

Это у тебя нет доказательств, это тебя отсылали к "книжке с буковками".

2 Тамплиер:
Чистый бизнес, Дон Карлионе, ничего личного.

 

При чем тут наезды? Тебя просили назвать том и страницу, где ЯКОБЫ написана эта чушь.
Понимаешь, если это "письмо" кому-то смешно читать - пожалуйста!!! Но не надо утверждать (голословно!) авторство Толстого.
Суть и факты? Я вижу то, что ты даже стиля Льва Николаевича не помнишь, не говоря уже о фактах и сюжетной линии этого романа.
"Многие мои знакомые" - мне большего доказательства и не надо! Самое дешевое оправдание.

Поосторожнее??? Ты мне угрожаешь, что ли? Ха! И ты думаешь, что если везде наставила этих " " - то стала от этого выглядеть круче??
И с чего это ты решила, что я не маленькая девочка? Может, я тоже 13-летний малыш, как Tamplier?? Это вирт - че хочу, то и ворочу.

А в подруги я тебя не записывала, не беспокойся.

 

Слушайте, так прикольно читать, как народ спорит по поводу того, было ли это письмо в книге или нет. Конечно, "ВиМ" в школе единицы читали. Но каждый орет свое! Лол. Я ниче говорить не буду, потому что читал не с начала, не до конца и не через строчку, а через несколько страниц Чисто чтобы двояки не хватать. Хотя некоторые описания битв и военных действий читал полностью. Это все, что мне в этой книге нравится, уж простите.

 

Вообше конечно штука смешная .
Но вот насчет авторства Толстого а бы не стал утверждать . Вообше я Войну и Мир не читал , но мне кажется автор бодобного текста именно и расчитывал на таких как я . Я даже не отрицаю что в книге есть что то подобное , но помоему этот вариант , работа уже другого мастера .

Проверь сама .
Найди Том , Главу , Страницу и тогда все спроры утихнут сами собой .
Это как типа я сейчас начну тебе доказывать , что человек умеет летать , только по тому что мне сказали мои друзья.
Мне так к примеру просто в лом перелистывать все тома этого произведения чтобы найти там строки , которых там может и не быть . (кстати и на это тоже может быть расчет того кто писал этот текст) .
Хотя если это действительно так , и в книге есть такие строки , тебе надо вручит нобелевскую премию ...

 

Ну, честно говоря, особо не напрягаясь, первую попавшуюся ссылку на эту "новость нашел": http://www.iskitim.ru/newforum/viewtopic.php?t=61&view=previous&sid=7e00254d7526e750bd3420d464ed8ec9 .
-=DK=- - указывай источник (на будущее). А этого письма, ни этого текста в Войне и Мире нет. И если бы и был - извращенец не Безухов и не Толстой, а тот *удак, который ночей не спал и думал как бы расставить пунктуацию "того времени" (ни в то ни в это время в слове удивительный не ставили значок переноса после первой буквы). Это самая настоящая фальшивка! Смешная или нет - это другой вопрос.
И еще, TamplierТы бы чего-нибудь кроме "очень достоверного" Толстого почитал про "жидо-масонов"! Может чего нового узнал... например, что называются они "ги-де массоны", и это общество самых богатых людей планеты, правящих миром и Вами в том числе - нравится Вам это или нет. А власть надо уважать. Это так... совет на будущее.

А вообще, разве никто не заметил, что это похоже на очередной анекдот о поручике Ржевском? Утка, специально распространенная в инете.

 

Ноу комментс.

"Get out from scene- foul hippie!" (с) Nixon

 

В русской классической литературе, в произведениях многих писаталей нередко поднимались темы любви и эротики, на мой взгляд, темы интересные. Речь идёт, естественно, не о бульварном чтиве, а именно о классике.

Например, творчество И.Бунина, я считаю, просто "дышит" мотивами любовных переживаний и эротизмом. При этом совершенно не изобилует ни излишним натурализмом, ни откровенным описанием постельных сцен. Взять рассказы "Тёмные аллеи" и "Руся", сюжеты их схожи, герои предаются воспоминаниям о своей молодости и влюблённостях юности. Конкретно в "Русе" Бунин большое внимание уделяет романтическим отношениям между молодыми людьми, причём именно первой любви, первым шагам в познании друг друга. С одной стороны, красочно описаны переживания и чувства влюблённых, с другой стороны всё происходит в атмофере романтики и эротизма. Особенно ярко, я думаю, Бунин рассказал о внутренних муках, любви и ревности, чувственности, желании и страсти в "Митиной любви". Накал эмоций передан так точно, что ощущаешь себя чуть ли не соучастником происходящего. В общем, надеюсь, уже понятно, что я хочу сказать - в русской литературе есть такие произведения и шедевры, которые сто очков вперёд дадут по выразительности любым порнофильмам.


Если есть любители и знатоки любовной прозы, отписывайтесь. Мысли, цитаты, любимые авторы...

 

«И точно: по какому-то тайному закону, требующему, чтобы во всякую любовь и особенно любовь к женщине, входило чувство жалости, сострадающей нежности, я жестоко не любил – особенно на людях – минут её веселости, оживления, желания нравиться, блистать – и горячо любил её простоту, тишину, кротость, беспомощность, слёзы, от которых у неё тотчас же по-детски вспухали губы.

В обществе я, действительно, чаще всего держался отчужденно, недобрым наблюдателем, втайне даже радуясь своей отчужденности, недоброжелательности, резко обостряющей мою впечатлительность зоркость, проницательность насчет всяких людских недостатков.
Зато как хотел я близости с ней и как страдал, не достигая её!»

(И. Бунин «Жизнь Арсеньева»)

 

"В книгах и в жизни все как будто раз и навсегда условились говорить или только о какой-то почти бесплотной любви, или только о том, что называется страстью, чувственностью. Его же любовь была непохожа ни на то, ни на другое. Что испытывал он к ней? То, что называется любовью, или то, что называется страстью? Душа Кати или тело доводило его почти до обморока, до какого-то предсмертного блаженства, когда он расстегивал ее кофточку и целовал ее грудь, райски прелестную и девственную, раскрытую с какой-то душу потрясающей покорностью, бесстыдностью чистейшей невинности?"

(И. Бунин "Митина любовь")

Вот тоже интересный вопрос - за что любим человека? Это разные вещи - половое влечение и интерес к личности человека. В молодом возрасте более важную роль скорее играют гормоны, нежели зрелая любовь. Поэтому так часто случаются влюблённости в юности. Как говорят психологи, любые взаимоотношения проходят через эти стадии: любовь-страсть, любовь-нежность, любовь-забота, любовь-привычка, это в случае удачного варианта развития событий. Всё-таки страсть - неотъемлемая часть большинства любовных романов, именно большинства, потому что всегда есть исключения.

 

«Какая стрела летит вечно? – Стрела, попавшая в цель».

Для Бунина, особенно позднего, «попасть в цель» означало завершить повествование смертью в высшей точке накала чувств героев.
«Генрих», «Натали», «Сын», «В Париже», «Митина любовь»… перечень можно продолжать и продолжать. Любовь оказывается внутренним двигателем произведения и неизменно ведёт к фатальному решению.

Это было частью жизненной философии Бунина. Любовь (и секс, как её составляющая) и смерть неразрывно связаны, и чем сильнее страсть, тем вероятнее, что она приведёт к смерти героев.

По воспоминаниям И. Одоевцевой, хорошо знакомой с писателем, особенно в 40-е годы, он говорил: «Неужели вы ещё не поняли, что любовь и смерть связаны неразрывно?? Каждый раз, когда я переживал любовную катастрофу…я был близок к самоубийству».

Стрела летит вечно…а «вечно» - это невозможная константа бунинской вселенной. Мне запомнилось и так нравится это определение…невозможная константа. Очень емкое, на мой взгляд, именно в контексте взгляда на творчество писателя. Бунинская вселенная…как о многом она побуждает задуматься того, кто её коснулся!

О страсти… Влечение перерастает в страстную влюбленность и, чуть зазеваешься)), страсть быстро захлестывает нас… Случалось? Случалось…Или не приходится зарекаться, что не случится.
Страсть - эмоции, вышедшие из-под контроля. И она, эта страсть, перерезает каналы, связывающие разум и сердце. Один человек становится средоточием всех наших чувств и желаний, и появляется новое чувство восторга от жизни.

Но страсть – очень парадоксальное явление. Один из партнеров почти всегда более влюблён (или «эмоционально вкладывается» во взаимоотношения), чем другой. И чем больше любви требует более увлеченный партнер, тем меньше потребность другого отдавать. Обстоятельства могут привести к тому, что двое «поменяются ролями». И никто не свободен от боли, приносимой любовью, когда она отклоняется от положения равновесия.

У меня такой мыслеобраз страсти: весы, наподобие аптечных, и под каждой чашей весов – огонь. Как только один занимает подчиненное, а другой – ведущее положение, что происходит?...Поэтому страсть, конечно, дает возможность открыть в себе и окружающем мире совершенно неведомое раньше и прекрасное. Но…нужно быть готовыми к любому повороту событий.

Примеров в русской классике множество. Маленький отрывок из романа Л.Н. Толстого «Анна Каренина»:
«Это было не предположение. Она ясно видела себя в том пронзительном свете, который открывал ей теперь смысл жизни и людских отношений.
-Моя любовь все делается страстнее и себялюбивее, а его все гаснет и гаснет, и вот от чего мы расходимся. И помочь этому нельзя. У меня все в нем одном, и я требую, чтобы он все больше и больше отдавался мне. А он все больше и больше хочет уйти от меня. Мы именно шли навстречу до связи, а потом неудержимо расходимся в разные стороны. И изменить этого нельзя. Он говорит мне, что я бессмысленно ревнива, и я говорила себе, что я бессмысленно ревнива; но это не правда. Я не ревнива, а я недовольна. Но…Если бы я могла быть чем-нибудь, кроме любовницы, страстно любящей одни его ласки; но я не могу не хочу быть ничем другим. И я этим желанием возбуждаю в нем отвращение, а он во мне злобу. И это не может быть иначе».

Вот…а за что мы любим именно этого человека или не любим никого… Ответ на этот вопрос существует ли? Он всегда в нас самих, а не в «объекте» нашей привязанности. Наверно, потому, что любовь - чувство иррациональное…

 

Мда, говоря о русских классиках, приходится признать, что часто в произведениях, когда накал чувств и страстей достигает апогея, единственное возможное разрешение ситуации - это расставание, разлука героев, причём навсегда, с возможным возвращением к месту и времени событий через много лет; или даже смерть как абсолют расставания.

"Она, эта боль, была так сильна, так нестерпима, что, не думая, что он делает, не сознавая, что из всего этого выйдет, страстно желая только одного - хоть на минуту избавиться от нее и не попасть опять в тот ужасный мир, где он провел весь день и где он только что был в самом ужасном и отвратном из всех земных снов, он нашарил и отодвинул ящик ночного столика, поймал холодный и тяжелый ком револьвера и, глубоко и радостно вздохнув, раскрыл рот и с силой, с наслаждением выстрелил."
(И. Бунин "Митина любовь")

"Ганин глядел на легкое небо, на сквозную крышу - и уже чувствовал с беспощадной ясностью, что роман его с Машенькой кончился навсегда. Он длился всего четыре дня, - эти четыре дня были быть может счастливейшей порой его жизни. Но теперь он до конца исчерпал свое воспоминанье, до конца насытился им, и образ Машеньки остался вместе с умирающим старым поэтом там, в доме теней, который сам уже стал воспоминаньем."
(В. Набоков "Машенька")

Классика на то и классика, что в ней поднимаются проблемы, которые всегда будут актуальными и не теряют важности, несмотря на время действий, хоть двадцатый век, хоть шекспировские времена. Причём в сюжетах проблемы не только поднимаются, авторы дают и своё видение развития событий, разрешения конфликта. В приведённых ранее рассказах писателям, вообще говоря, свойственно трагическое трактование происходящего, с непременной драматической концовкой. Как правильно замечаешь, День, Бунин переносит в произведения свой личный опыт, свою убеждённость, что именно такой вариант в отношениях является закономерным, или естественным. Можно согласиться с ним, можно и нет.

Моя есть не согласна. Я считаю, что любовная связь мужчины и женщины, счастливая в настоящем, вовсе не обязательно заканчивается роковым исходом, здесь речь идёт между сознательным выбором человека и как бы велением жизни, мол, с судьбой не поспоришь. В одном случае уход из жизни совершается сознательно, в другом вмешивается какая-либо третья сторона в лице родственников, в конце концов, просто приходит смерть, как в "Натали" или "В Париже". Бунин поставил героев в ситуацию выбора, в которой, по его мнению, наиболее подходящий финал - драматический. Но я считаю, что в жизни гораздо больше зависит от самого человека, а не от рока, и уж никак не могут любовь и смерть быть связаны неразрывно.

Тема любви и смерти фигурирует во многих сюжетах, не только в русской классике, а гораздо шире, у каждого писателя свой взгляд на этот конфликт. Любовь, в смысле страсти, может быть как движущей, созидательной силой, так и вести к разрушению. Мне больше нравится первый вариант.

Вовсе необязательно. По-моему, наоборот, чем больше любви требует один партнёр, даже не партнёр, не очень удачное слово, пусть будет влюблённый. Так вот, чем больше любви требует один влюблённый, тем больше должен быть стимул у второго раскрыться и ответить, тем самым как бы "подпитать" чувства первого.

Возвращаясь к примеру с весами. Чаши весов можно ведь уравновесить, добавив "груза" на сторону, противоположную смещению равновесию. Иными словами, взаимная любовь и поддержка, общие переживания, привычки, события только утяжеляют конструкцию, делая её более устойчивой и основательной.

 

Да, устойчивость и основательность …это здорово, конечно. И мы сознательно или неосознанно ищем такого человека - вторую составляющую «конструкции».)

Русская классика учит нас всматриваться в людей – действительно ли так отличаются друг от друга люди одного положения? А если попробовать заняться такими наблюдениями, то часто приходишь к мысли, что каждый человек – как и все люди, и в каждом – точно то же, что и в других. Различия лежат на поверхности и бросаются в глаза, а под видимым, кажущимся различием скрывается тождество.
Если попытаться это осознать, то меньше будет поводов сердиться и огорчаться, негодовать и обвинять.

Затрагивает ли эти вопросы русская литература? Конечно, на то она и классика, что «все уже сказано, все прочувствовано» - великолепная школа жизни.

Мне бы хотелось поговорить о повести И. Тургенева «Ася» (столь милое моему сердцу имя)) и возникающих после её прочтения вопросах. Очень схожи этом плане "Рудин", "Фауст" и многие тургеневские произведения.

Но все-таки об «Асе».
Герои повести – образованные, интеллигентные, сама повесть – сначала поэтическая, идеальная, не касающаяся темных сторон жизни. Сюжет известен: 25-летний процветающий человек встречает за границей путешествующих брата и сестру (Асю). Между молодыми людьми завязывается «роман», а затем – быстрое расставание.

Но почему же тургеневские герои тоже расстаются? Вот отповедь господина Н.Н. девушке:
«Теперь все кончено! Всё. Теперь нам должно расстаться. – Я украдкой взглянул на Асю… лицо её быстро краснело. Ей, я это уже чувствовал, и стыдно становилось, и страшно. Я сам ходил и говорил, как в лихорадке. – Вы не дали развиться чувству, которое начинало созревать, вы сами этим разорвали нашу связь, вы не имели ко мне доверия, вы усомнились во мне…»

Это было сказано в ту самую минуту, когда она ждала от него «решительного ответа».
«Не из гордости я уезжаю, нет, - пишет Ася, - мне нельзя иначе. Вчера, когда я плакала перед вами, если бы вы сказали мне одно слово, одно только слово – я бы осталась. Вы его не сказали. Видно, так лучше. Прощайте навсегда.»

На мой взгляд, одна из особенностей тургеневской прозы состоит в том, что большинство героев начинают колебаться, чувствовать смятение и «неповоротливость в языке», когда нужна решительность действий (и не только в личных отношениях).

«Разве не может повториться то, что было, думал я, и еще лучше, еще прекраснее? Я знавал потом других женщин, - но чувство, возбужденное во мне Асей, то жгучее, нежное, глубокое чувство, уже не повторилось. Нет!»

Читала где-то, что в древней мифологии счастье изображалось как женщина с длинной косой, развеваемой впереди неё ветром. Легко поймать её, когда она подлетает к вам, но пропустите – напрасно ловить. Нельзя схватить её, оставшись позади. Не пропустить благоприятную минуту – великая жизненная мудрость.

Каждому в жизни встречается великое и высокое или родное, то, что нужно именно ему. Но только ли неопытность мысли и взглядов мешают нам прозорливо увидеть, понять, угадать, почувствовать этот час?
Нет, наши понятия иногда суживаются до такой пошлой ограниченности, суетности, что характер уже переходит в волю. И мы сами принимаем неправильное решение. Поступаем так, как принято поступать, как поступают все. Боимся отличаться от других, за что и получаем…

Я ни в коем случае не призываю жить воспоминаниями. Но все-таки:
какова широта взглядов, таковы и решения, какие решения – такие и поступки.

 

Если исходить из того, что каждый человек был создан "по образу и подобию", допустим, не внешне, а внутренне, то можно и так сказать. Каждый стремится к лучшему, найти своё счастье, особенно в любви друг к другу. Поэтому в "Асе" вполне естественно, и это возможно объяснить не только молодостью и горячностью, порывистостью героев, что молодые люди начали испытывать друг к другу нежные чувства.

"Она осталась печальной и озабоченной до самого вечера. Что-то происходило в ней, чего я не понимал. Ее взор часто останавливался на мне; сердце мое тихо сжималось под этим загадочным взором. Она казалась спокойною, а мне, глядя на нее, все хотелось сказать ей, чтобы она не волновалась."

"Шепот ветра в моих ушах, тихое журчанье воды за кормою меня раздражали, и свежее дыханье волны не охлаждало меня; соловей запел на берегу и заразил меня сладким ядом своих звуков. Слезы закипали у меня на глазах, но то не были слезы беспредметного восторга. Что я чувствовал, было не то смутное, еще недавно испытанное ощущение всеобъемлющих желаний, когда душа ширится, звучит, когда ей кажется, что она все понимает и любит.. Нет! во мне зажглась жажда счастья. Я еще не смел называть его по имени, - но счастья, счастья до пресыщения - вот чего хотел я, вот о чем томился..."

В отличие от Бунина, здесь речь идёт о только-только зародившихся чувствах, причём даже без всякого намёка на страсть и желание близости. Проблема, как правильно заметила День, состоит в другом - суметь высказать, выразить свои чувства, не упустить момент, не побояться взять на себя некую ответственность за слова, которые должны были быть сказаны, но так и остались невысказанными.

И вот тут появляется следующий вопрос: а как это сказать, какими словами описать чувства, ощущения, эмоции, как передать свои мысли другому человеку? Как просто-напросто объясниться в любви.

Ф.Тютчев:
"Как сердцу высказать себя,
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь"

Это совсем уже интересно - "ложь" и всё тут! Но всё не так страшно, здесь говорится именно о том, что истинны только наши чувства, мысли, а будучи высказаны вслух, несмотря на всё богатство выразительных средств "великого и могучего", они уже в чём-то теряют, то есть не в полной мере соответствуют первоначальным соображениям и порывам души. Ведь ясно же, что "отповедь господина Н.Н." - это совсем не то, что он хотел сказать, это есть та самая изречённая ложь. А уж каковы причины таких особенностей характеров тургеневских героев - может, авторский замысел, может, жизненный опыт, но, в любом случае, есть что почерпнуть для себя и постараться избежать подобных подводных камней в будущем.

 

Вопрос вопросов….
Стихотворение Федора Тютчева, которое ты цитируешь, не случайно озаглавлено «Silentium!», что в переводе с латинского означает «Молчание!». Автору 26-27 лет…он уже зрелый человек и поэт.

Это только первый важный постулат Тютчева, который касается невозможности передать другому человеку свои интимные мысли и чувства, поскольку любая попытка неизбежно приведет к искажению.
Но читаем стихотворение дальше и видим второй постулат или даже ответ: душа – это внутренний мир иной, т.е. единственное время/пространство, в котором человек способен при жизни говорить о самом личном и не бояться искажения собственных слов:

«Лишь жить в себе самом умей –
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно - волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, -
Внимай их пенью – и молчи!»

Это авторский взгляд и с ним, как и с любым другим, можно соглашаться или нет (как ты совершенно верно заметил). Я не согласна…вернее – согласна только разумом, но не сердцем.)
Молчащего – не услышат! Это при всем том, что можно слушать, но не слышать... что бывает очень часто между людьми, к сожалению.

Маленький отрывок из «Войны и мира». Пьер искренне и трагически рассказывает двум женщинам о пережитом, о своём пленении, о людях, погибавших на его глазах, о смерти Платона Каратаева. Раскрывает перед ними свою душу («как сердцу выразить себя?»):

«Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину… настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасывания всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагивания мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она видела теперь другое, что поглощало все её внимание: она видела возможность любви и счастья между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла её душу радостью».

Посмотри, как по - разному они слушают Пьера! Наташа – вся трепет и горение, она слышала то, что слухом уловить нельзя. Это восприятие сердцем, чувством, интуицией – составляет одну из сторон, одну из способностей человека воспринимать окружающий его мир. Другая сторона, другая возможность и другая способность – это та, которая живет в княжне Марье. Она слушала и все слышала, смотрела и все видела, и все понимала. И кроме этого, сама размышляла по поводу услышанного и увиденного.
Наташа была горячей соучастницей рассказа, княжна Марья – наблюдательницей. Случается, что оба эти состояния сливаются у человека в одно, как это показал Толстой у Анны Карениной (одной из моих самых любимых героинь). Она, будучи обуреваема чувством, одновременно обладала собой настолько, что могла наблюдать.

Состояние, при котором соучастник и наблюдатель, чувствователь и контролер чувств соединены вместе, сродни состоянию вдохновения, без которого выразить себя другому человеку вряд ли возможно.
К счастью, это вдохновение нас посещает иногда, разве нет?…)

 

Хотел бы продолжить мысль о выразимости невыразимого, вспомнив роман "Белые ночи" Ф.М.Достоевского.

Герой-рассказчик представляет собой отличный пример подобного существования "вещи-в-себе", точнее, "человека-в-себе", мечтателя, живущего только в своих фантазиях, почти совершенно абстрагировавшегося от внешнего мира, ушедшего с головой в свой внутренний, или, как можно выразиться в современных терминах, виртуальный мир. Никто в этом мире не может понять его мысли и фантазии лучше него самого, никто и не пытается вмешаться в них. Казалось бы, идеал "Silentiuma" достигнут, но... Как сам герой говорит о себе: "мне уж и страшно подумать о будущем, потому что в будущем - опять одиночество, опять эта затхлая, ненужная жизнь". Одиночество - вот что так пугает рассказчика, ведь, несмотря на всё богатство внутреннего мира, он не может ни с кем откровенно поделиться им. Вернее, не мог, пока не встретил Настеньку.

Именно в лице Настеньки он нашёл не просто внимательного и благодарного слушателя, но и фактически родственную душу.

Именно это вдохновение слушателя, участие Настеньки помогло герою раскрыться так, как он не мог раскрыться никому на протяжении последних лет, "вывернуть" всю душу, не боясь осмеяния или неприятия. Эта внезапная откровенность, настоящий порыв души вызвали ответную открытость девушки, безграничное доверие, с которым она рассказывала о своей любви, мечтах, желаниях.

"Ох, Настенька, Настенька! знаете ли, как надолго вы помирили меня с самим собою? знаете ли, что уже я теперь не буду о себе думать так худо, как думал в иные минуты? Знаете ли, что уже я, может быть, не буду более тосковать о том, что сделал преступление и грех в моей жизни, потому что такая жизнь есть преступление и грех?"

Невозможно бесконечно жить "в самом себе", человеку нужен собеседник, внимательный соучастник его переживаний, который поймёт и оценит, и автору рассказа очень повезло, на мой взгляд, что это оказалась девушка. Умение Настеньки понять, пропустить через себя чужие переживания, сделав их почти своими, полностью проникнуться ими - неотъемлемая характерная черта настоящей женщины, женской сути, если можно так сказать.

Вполне естественно, что между героями разгорается любовь, не страсть, а нежное и трепетное чувство, ведь в друг друге они обрели то, чего так не хватало обоим - душевную близость, искренние сочувствие, сострадание и сопереживание. Именно это Достоевский ставит во главу нежных и трепетных отношений между молодыми людьми, не делая, в отличие от Бунина, акцента на физической стороне любви мужчины и женщины.

Один-единственный горячий поцелуй Настеньки стал вершиной их любовной связи, перед расставанием, но так велико оказалось впечатление от их мимолётного романа и так сильно вспыхнувшее чувство...

"Да будет ясно твое небо, да будет светла и безмятежна милая улыбка твоя, да будешь ты благословенна за минуту блаженства и счастия, которое ты дала другому, одинокому, благодарному сердцу!
Боже мой! Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?.."

 

День, Эллор!

Снимаю шляпу!! Прямо чувствуешь себя невеждой, случайно присутствующим при ученой беседе...

Глубочайший респект!!

 

Спасибо, Piligrim, нам очень приятно

 

))
Интересно, в чем секрет того, что говоря о «дыхании эротизма» в русской классике, мы в первую очередь вспоминаем именно И.А. Бунина, а потом вновь и вновь обращаемся к его произведениям?

Бунин – последний из могикан классического периода русской литературы. Цикл его рассказов «Темные аллеи» завершает полувековой спор писателя с модернизмом. Он не только отвергал Блока, Белого и других русских модернистов, но и воспринимал самого себя как носителя традиций 19 века, традиций Пушкина, Толстого, Тургенева и Чехова.

Одержимый стремлением к совершенству, Бунин довел стилистические устои русской классической литературы до высшей степени напряжения. Он первый нарушил такие тематические табу русской литературы 19 столетия, как описание секса и женского тела. В этом заключался его «скрытый модернизм». В этом его новаторство, огромная притягательность и «электризующее воздействие».

Но как мучительны трудности, которые писатель преодолевал, подводя итоги целомудренным традициям, итоги «грамматики любви» русской классической литературы и одновременно создавая новый язык, способный передать сексуальность человека! Вот запись из его дневника:

«То дивное, несказанно-прекрасное, нечто совершенно особенное во всем земном, что есть тело женщины, никогда не написано никем. Да и не только тело…Надо, надо пытаться. Пытался – выходит гадость, пошлость. Надо найти какие-то другие слова».

Ведь его учителя и старшие современники, Толстой и Чехов, пропускали эротические сцены. Исключения… может быть, такие вещи Толстого, как «Отец Сергий» и «Дьявол», «Крейцерова соната». Хотя… обсуждение сексуальных проблем, как в «Крейцеровой сонате», и описание секса – совершенно разные вещи. (Здесь не место вдаваться в тонкости и различия понятий «эротика» и «секс», я условно буду считать их синонимами).

Так вот, в то время как западные авторы, Гюстав Флобер и, позже, Ги де Мопассан еще в 19-м веке совершили революцию в изображении женского тела и секса, русские предшественники Бунина отказывались изображать эротику. Он первый подводит целомудренный язык русской литературы как можно ближе к её описанию. Бунин 30-х – 40-х годов, желая оставаться на стороне классиков, сделал вызов соперникам-модернистам.

Главный соперник – Владимир Набоков. А Набоков «русского периода» тоже пока с трудом преодолевает барьеры русской традиции и культуры. В это время тютчевские постулаты («Silentium!») еще имеют для него огромное значение. Бунин и Набоков…так часто стоят вместе их имена – современники, соперники.

По количеству, прямоте и насыщенности эротических сцен первое место среди ранних набоковских романов принадлежит «Камере обскура», новелле «Волшебник » и другим огнеопасным текстам, которые подготовили взрыв «Лолиты».

Вот…написала «Лолита», и сразу вспомнилось стихотворение Набокова «Лилит» (как неслучайно схожее звучание имён), содержащее самое откровенное эротическое описание среди всех русских вещей Набокова:

«Двумя холодными перстами,
по-детски взяв меня за пламя:
«Сюда», - промолвила она.
Без принуждения, без усилья,
Лишь с медленностью озорной,
она раздвинула, как крылья,
свои коленки предо мной.
И обольстителен и весел
был запрокинувшийся лик,
и яростным ударом чресел
я в незабытую проник.
Змея в змее, сосуд в сосуде,
к ней пригнанный, я в ней скользил…»

Герой этого стихотворения описывает подступающий оргазм так: «уже восторг в растущем зуде неописуемый сквозил». А всего через несколько строк близость героя и юной соблазнительницы прерывается «на полпути к блаженству».

Отрывок из новеллы «Волшебник», в котором герой «колдует» над телом спящей нимфетки: «…он стал поводить магическим жезлом над её телом, почти касаясь кожи, питая себя её притяжением, зримой близостью, фантастическими сопоставлениям, дозволенными сном этой голой девочки…». Девочка просыпается, «смотрит на его вздыбленную наготу». И «пленка жизни лопнула».

Из этих двух фрагментов видно, что Набоков для описания высших степеней наслаждения ищет «в густом лексическом лесу» самые верные слова. Он, как и Бунин, в поиске. Он создает собственный, набоковский, язык, соответствующий его пониманию сути любви (и эротики, как её составляющей).

А влюбленные испокон веков «имеют привычку»)) обращаться за помощью к литературе. Выразить свои чувства, страстные желания без частокола избитых слов и «базарной роскоши эпитетов» - очень непростая, но такая благодарная задача.))
Ведь по набоковскому определению сама "литература - это объяснение в любви».

 

Хочу продолжить тему о различиях в описании эротизма и секса разными авторами, точнее, в отношении к сексуальному желанию, страсти и похоти на примере следующих двух практически полярных взглядов писателей.

Так, Л.Н.Толстой в "Отец Сергий" и "Дьявол" чётко обозначает свою жизненную позицию, секс, внебрачные связи, желание плоти для его героев представляются чем-то постыдным, греховным, требующим ежедневного, ежечасного сопротивления обуревающим человека страстям.

В повести "Дьявол" молодой помещик Евгений испытывает непреодолимое влечение к крестьянке Степаниде, единственное, что его сдерживает - "он считал нехорошим у себя в своей деревне сойтись с женщиной или девкой", то есть природный стыд всё-таки становится неким препятствием, которое не даёт ему "предаться разврату". Но в целом, ничего особо предосудительного он в таких "сношениях" не находит и довольно легко находит общий язык с объектом своего желания. Степанида же по этому поводу не испытывает вообще никаких комплексов, муж её в городе на заработках, "он, чай, там гуляет. Что ж мне-то?"

Уже здесь виден конфликт, между нестеснённым комплексами лёгким отношением к жизни, наполненной удовольствиями, в том числе и сексуальными, и терзаниями совести, правильно ли это, всё ли дозволено человеку, что ему хочется, и как это согласуется с моралью. Не зря Евгений, будучи уже женатым, постоянно мучается сомнениями, "у нее есть свой муж; только я один такой мерзавец, что у меня жена, и хорошая, а я бегаю за чужою", даже обращается к Богу в надежде освободиться от преследующего его искушения. В конце концов, этот конфликт разрешатся смертью - в одном варианте главный герой, в долгих колебаниях не смогши выбрать ни одну из сторон и понимая, что перед желанием плоти он бессилен, кончает жизнь самоубийством, в другом - он застреливает свою "Лилит", свою соблазнительницу. Эх, ну почему смерть кажется писателям такой привлекательной концовкой?..

Что интересно, в этой повести Толстой отразил свои переживания, связанные с его увлечением крестьянкой в Ясной Поляне и долго прятал рукопись в обшивке кресла, опасаясь взрыва ревности со стороны жены.

В "Отце Сергии" конфликт тот же самый, разве что переживания героя становятся ещё ярче и тягостней.

"Он испытывал нечто подобное тому, что должен испытывать тот сказочный герой, который должен был идти не оглядываясь. Так и Сергий слышал, чуял, что опасность, погибель тут, над ним, вокруг него, и он может спастись, только ни на минуту не оглядываясь на нее."

Здесь поддаться похоти - значит облечь себя на погибель, необходимо любой ценой противостоять этому, отец Сергий даже отрубает себе указательный палец, чтобы не поддаться соблазну в то время, как на его кровати лежит полуобнажённая женщина. Позиция автора понятна и объяснима, учитывая его религиозность и связанное с этих отношение к греху и греховности.


Совсем иное, и не просто иное, а иное до противоположности отношение к любовным и сексуальным отношениям у А.И.Куприна в рассказе "Суламифь".

Здесь сюжет - любовная связь самого легендарного царя Соломона с девочкой-крестьянкой, сторожащей виноградник.

"И царь на мгновенье, пока она не становится спиною к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет; видит ее маленькие, круглые, крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь, и круглый, как чаша, девический живот, и глубокую линию, которая разделяет ее ноги снизу доверху и там расходится надвое, к выпуклым бедрам."

Кажется, что те древние времена, свободные от современного морализма, так и дышат страстью и упоением между мужчиной и женщиной, всё: природа, заходящее солнце, жаркий ветер, наполненный ароматами воздух стирают все условности и располагают к самым чувственным наслаждениям.

"Он чувствует пламень ее губ, и скользкость ее зубов, и сладкую влажность ее языка, и весь горит таким нестерпимым желанием, какого он еще никогда не знал в жизни."
...
"Слезы восторга и благодарности - блаженные слезы блестят на бледном и прекрасном лице Суламифи. Изнемогая от любви, она опускается на землю и едва слышно шепчет безумные слова."

Куприн не скупится на яркость красок, чтобы описать атмосферу, насыщенную эротизмом и сексуальностью, рассказать про жгучую любовь, охватившую царя и девочку, про безумство взаимных желаний, культ тела и плотского наслаждения в той древней эпохе, обоюдную радость удовлетворения и упоения друг другом.

"Тяжелые, густые темно-рыжие волосы, в которые она воткнула два цветка алого мака, упругими бесчисленными кудрями покрывают ее плечи и разбегаются по спине и пламенеют, пронзенные лучами солнца, как золотой пурпур."

"С восхищением глядели рабыни, раздевавшие Суламифь, на ее тело и, когда раздели, подвели ее к зеркалу. Ни одного недостатка не было в ее прекрасном теле, озолоченном, как смуглый зрелый плод, золотым пухом нежных волос. Она же, глядя на себя нагую в зеркало, краснела и думала: "Все это для тебя, мой царь!"

Что могло покорить в ней самого мудрого и опытного царя тех времён в простой девочке? Я думаю, в первую очередь то, что она отдала всю себя ему, без остатка, полностью доверилась, влюбилась так просто, горячо, наивно, открыто и безудержно, как можно только в самой юности влюбляться, без оглядок, без предубеждений, без корысти, отдала все чувства, ничего не требуя взамен.

Взрослый, умудрённый опытом мужчина, познавший тысячу женщин, и юная невинная девочка, огромная разница в возрасте, противоположности друг друга, но их чувства едины и вместе они были сведены самой судьбой.

"Время прекращает свое течение и смыкается над ними солнечным кругом. Ложе у них - зелень, кровля - кедры, стены - кипарисы. И знамя над их шатром - любовь."

И всё же, разве не странна и не необычна такая жгучая любовь, всепоглощающая страсть...

Соломон: "еще никогда, ни в пору первых любовных томлений юности, ни в дни моей славы, не горело мое сердце таким неутолимым желанием, которое будит во мне одна твоя улыбка, одно прикосновение твоих огненных кудрей, один изгиб твоих пурпуровых губ"
Суламифь: "никогда не было и не будет женщины счастливее меня"

...союз мудрости и юности, притча притчей, песнь песней.

 

В поисках новых материалов для темы мы с День отправились по старейшим российским библиотекам. И в одной из них, в Отделе редких рукописей, нами были обнаружены пожелтевшие от времени дневники, авторство которых еще предстоит установить литературоведам. Приводим здесь некоторые выдержки из них...


"Возлюбленная моя....
Я подхожу к тебе, провожу ладонями по щекам, прикасаюсь к твоим губам, и долго их целую. Ты обнимаешь меня в ответ, я скольжу губами по щеке, к ушку, беру мочку зубами, слегка покусываю, и щекочу языком...
Спускаюсь губами по шейке, вдыхаю пьянящий аромат твоих волос, развязываю поясок на твоем шелковом халатике, приоткрываю ворот, целуя каждый нежный сантиметр шейки, дохожу до плеча, замираю над впадинкой между ключицами, говорю, что я хочу тебя , ты часто дышишь и шепчешь мне - да...


Любимый, обнимаю тебя...и кладу голову тебе на грудь....стучит сердце так часто.... Мои руки у тебя на затылке. Еще целуй, пожалуйста....


Распахиваю твою одежду, спускаюсь с поцелуями ниже, беру нежно ладонями за грудь, сжимаю, поглаживаю, провожу языком между грудей, беру сосок в рот, целую и ласкаю губами, слегка дую на него. Твои соски становятся выпуклыми , я начинаю быстро проводить языком вокруг соска, согреваю своим дыханием, ты запускаешь пальцы мне в волосы, то отпуская, то снова сжимая их....


Мне уже не хватает дыхания, прижимаюсь лицом к твой голове, вдыхаю запах волос и ласково тереблю их, но трудно оставаться только ласковой, иногда сжимаю отдельные прядки... когда твои губы так волнуют, мне кажется, что моя грудь переполняются неизъяснимым восторгом.
Я немного нажимаю рукой твою голову, чтобы она опустилась ниже...


Твоя легкая одежда падает на пол, и ты стоишь передо мной полностью обнажённая, меня охватывает всё большее возбуждение, я глажу твоё тело, ощущаю всё более ненасытную страсть. Я становлюсь на колени перед тобой, обнимаю тебя за талию, глажу ягодицы, сжимаю и отпускаю, продолжая целовать и ласкать языком животик, опускаюсь ниже, к самому низу живота, немного раздвигаю бёдра, и провожу языком вниз и вверх по щёлке...


Наклоняюсь к тебе, глажу руками по твоей спине, плечам, моим любимым сильным рукам. Ничего не пойму...почему ноги мои меня не держат совсем и против моей воли мои колени раздвигаются шире...
Ты обнажаешься и передо мной...прекрасный Парис, великолепно сложенный...я даже на мгновенье овладеваю собой, любуясь. Поднимаюсь, и стоя мы прижимаемся друг к другу всем телом...


Я обхватываю тебя, прижимаюсь сильнее, приподнимаю и аккуратно кладу на ложе, ты , улыбаясь, смотришь на меня, я любуюсь твоим стройным телом, покатыми плечами, упругой грудью, тонкой талией, тёмным пушком внизу живота, стройными ногами... Провожу там рукой и вижу, что ты уже влажная. Мой член, моя плоть вся напряжена в предвкушении тебя. Я развожу руками бёдра , придвигаюсь к тебе сверху, ближе и настойчиво, но плавно вхожу в твоё лоно...


Настойчиво и плавно...но мне кажется, что ты пронзил меня насквозь...и я хочу движений, движений твой плоти во мне. Руки мои то гладят твою спину, опускаясь как можно ниже, то прижимают тебя ко мне сильнее.....сильнее...я шепчу тебе: "пожалуйста, еще, еще, еще....."
Как хорошо, что в комнате темно и ты не видишь моего полыхающего лица… но ты ведь чувствуешь мое огромное желание, его не утаишь...


Как хочу обладать тобой всей, полностью обхватить твоё тело, насытить каждый сантиметр его поверхности. Я придвигаюсь совсем близко к тебе, ощущаю твоё частое дыхание, наши животы соприкасаются, я начинаю двигаться и скользить в тебе, сначала медленно, ты начинаешь прижиматься ко мне бедрами в такт движениям, я всё ускоряю движения, толчки в тебе становятся всё чаще и чаще, я всё глубже проникаю в тебя.... Ты на каждом выдохе начинаешь постанывать, и это распаляет меня всё сильнее, уже ничто не может оторвать меня от тебя...
Ты закрываешь глаза, запрокидываешь голову назад, приоткрываешь рот и стонешь от наслаждения, твои руки впиваются мне в спину, но я даже не чувствую боли, ты двигаешься телом вместе со мной, всё интенсивнее, и ноги твои обхватывают и сжимают меня. Я двигаюсь без остановки в тебе, вперёд-назад, вперёд-назад, и тут ты выгибаешься назад и сладко и громко стонешь от наступившего оргазма...


Оргазма, который я чувствую как блаженную пульсацию внизу своего тела и твоей плоти во мне. Сильную и частую......и изливающуюся влагу. Я шепчу тебе - ничего не бойся, сегодня можно...я хочу, чтобы каждое сокращение твоей плоти было во мне...Все происходит с нами одновременно - огромное наслаждение...и вдвойне.....Сколько времени прошло - не знаю, слышу свои стоны как бы со стороны....
Ласково поворачиваю тебя на бок, ты осторожно выходишь из меня, немного тяжело дышишь, а я не отрываясь от твоего тела, ищу твои горячие губы и целую их долгим, нежным, благодарным поцелуем...


Я несколько мгновений лежу, всё ещё ощущая медленно остывающее блаженство, когда я взорвался потоком внутри тебя, это было как вспышка, охватившая разом и тело, и разум, когда я забыл всё, кроме ощущения тебя....
Я обнимаю тебя, ласкаю тело руками, лицо губами, ласково шепчу на ушко - милая, я так люблю тебя, спасибо за эту прекрасную ночь, я никогда такого ещё не испытывал, как сегодня, здесь, с тобой... Глажу твои чудесные волосы, смотрю в счастливые глаза, и мы, обнявшись, лежим и шепчем друг другу нежные слова, перемежая их частыми лёгкими поцелуями.


Руки мои ласково блуждают по твоему телу...одна рука опускается вниз и нежно гладит "своего господина"....потом я наклоняюсь к твоей плоти и нежно целую её ... в знак огромной благодарности, которую трудно выразить словами....
Обнимаю тебя, кладу голову на плечо и чувствую, что сердца наши очень медленно приходят к тому, чтобы биться ровно.
Радость моя...


Ласково обнимаю тебя, нежно целую твои горячие губы, мы лежим, обнявшись, и согреваем друг друга своим теплом... Твоя голова клонится к моему плечу, ты засыпаешь , я прижимаюсь щекой к тебе, и мы вместе погружаемся в объятья сна..."

 

Да, читая эти дневниковые записи, еще и ещё раз убеждаюсь, что «песнь песней» звучит и в наши времена. Говорю это без доли иронии.
Вспоминаются приведенные в одной книге слова из Вавилонского Талмуда: «Три вещи дают нам частицу грядущего мира: Суббота, солнце и соитие».

Хочу вернуться к А. Куприну и его «Суламифи».

Конечно, это так. Природа одарила Суламифь талантом любви. Но при этом она была пытливая, разумная девочка. Чувствуя себя неотъемлемой частью окружающего её мира, она проявляла к нему живой интерес, задавала вопросы, многие из которых и по сей день остались нерешенными.
Она расспрашивала царя о дальних странах, заслушивалась его словами, когда он рассказывал ей о внутренней природе камней, об их волшебных свойствах и таинственных значениях…
И, конечно, не минул царя Соломона главный вопрос всех влюбленных девушек)

«Скажи мне, мой царь,- спросила однажды Суламифь, - не удивительно ли, что я полюбила тебя так внезапно? Я теперь припоминаю все, и мне кажется, что я стала принадлежать тебе с самого первого мгновения, когда не успела ещё увидеть тебя, а только услышала твой голос. Сердце мое затрепетало и раскрылось навстречу к тебе, как раскрывается цветок во время летней ночи от южного ветра. Чем ты так пленил меня, мой возлюбленный??»

Царь, тихо склоняясь головой к нежным коленям Суламифи, ласково улыбнулся и ответил:

«Тысячи женщин до тебя, о моя прекрасная, задавали своим милым этот вопрос, и сотни веков после тебя они будут спрашивать об этом своих милых.
Три вещи есть в мире, непонятные для меня, и четвертую я не постигаю: путь орла в небе, змеи на скале, корабля среди моря и путь мужчины к сердцу женщины…».

«Да,- сказала Суламифь задумчиво, - может быть и правда, что человек никогда не поймет этого.
Сегодня во время пира на моей груди было благоухающее вязание стакти. Но ты вышел из-за стола, и цветы мои перестали пахнуть. Мне кажется, что тебя должны любить, о царь, и женщины, и мужчины, и звери, и даже цветы. Я часто думаю и не могу понять: как можно любить кого-нибудь другого, кроме тебя?»

Сравним царя Соломона и Суламифь до и после их встречи…какие огромные изменения произошли в личности каждого из них! Верно сказал Эллор, каждый из них вкладывал в отношения все лучшее, что составляло их внутренний мир.

Так ли происходит всегда? Или хотя бы зачастую? Не могу удержаться, чтобы не привести слова, не принадлежащие русскому классику, но эта мысль пронизывает и произведения русской литературы:

«Может быть, мы и далеки от идеала Господнего, но с тех пор как мы достигли некоторого прогресса…такие вещи как искусство, поэзия, музыка....некоторые люди, испытывая нежные чувства, начинают с того, что взращивают и лелеют свои чувства, несут их, как знамя своего движения вперед, к чему бы оно ни привело. Не возвращайтесь к «королям каменного века». (Т. Уильямс).

 

"Знать не можем доли своей -
Может крылья сложим посреди степей.
Выстрел грянул, ворон кружит -
Мой дружок в бурьяне неживой лежит...."

(русская песенная классика)

 

Эпиграф

Over the hills and far away,
He swears he will return one day.
Far from the mountains and the seas,
Back in her arms he swears he'll be.

Over the hills and far away,
She prays he will return one day.
As sure as the rivers reach the seas,
Back in his arms is where she'll be.

(Классика "Nightwish")


Да, Суламифь и Соломон действительно вложили всё лучшее, что в них было и что имели, в семь дней и ночей счастья и наслаждения друг другом. Но что их разлучило, почему они не смогли и дальше жить в радости? В отличие от ранее приведённых рассказов, у Куприна никто из них не ушёл из жизни сам или по воле несчастного случая, здесь вмешалась третья сторона - человек. Жестокая сильно постаревшая царица Астис, жена Соломона, мучимая ревностью и завистью к юной возлюбленной, подсылает к ним подпавшего под её влияние охранника, чтобы чужими руками сделать чёрное дело.

"Царица Астис, еще продолжая содрогаться всем телом, откинула назад голову Элиава. Глаза ее горели напряжённым красным огнем. И она сказала медленно, слово за словом: — Элиав, хочешь, я сделаю тебя царем Иудеи и Израиля?
Хочешь быть властителем над всей Сирией и Месопотамией, над Финикией и Вавилоном? — Нет, царица, я хочу только тебя... — Да, ты будешь моим властелином. Все мои ночи будут принадлежать тебе. Каждое мое слово, каждый мой взгляд, каждое дыхание будут твоими. Ты знаешь пропуск. Ты пойдешь сегодня во дворец и убьешь их. Ты убьешь их обоих! Ты убьешь их обоих!
Элиав хотел что-то сказать. Но царица притянула его к себе и прильнула к его рту своими жаркими губами и языком. Это продолжалось мучительно долго.
Потом, внезапно оторвав юношу от себя, она сказала коротко и повелительно:
— Иди! — Я иду, — ответил покорно Элиав".

И, как будто предвидя такое развитие событий, предчувствуя приближение рока, Суламифь заводит последний разговор, и в ответе Соломона, на мой взгляд, не только мысли о быстротечности человеческой жизни и бесконечности времени, о повторяемости всего в мире, но и о властвовании судьбы над всеми, соединившей их и подарившей им любовь.

"Может быть, мы увидимся там с тобою, царь, после того как умрем? —
спросила тревожно Суламифь.
...Тогда царь сказал: — Мы с тобою встретимся, Суламифь, и мы не узнаем друг друга, но с тоской и с восторгом будут стремиться наши сердца навстречу, потому что мы уже встречались с тобою, моя кроткая, моя прекрасная Суламифь, но мы не помним этого".


Похожий сюжет присутствует в рассказе Н.С.Лескова "Тупейный художник", где в "проклятой усадьбе" крепостные "парикмахер и гримировщик" Аркадий и актриса Люба, полюбившие друг друга, становятся жертвами жестокого деревенского самодура графа Каменского, который "был так страшно нехорош, через свое всегдашнее зленье, что на всех зверей сразу походил".

"Они, разумеется, были знакомы, и у них образовалось то, что в таковые годы случается, то есть они друг друга полюбили. Но говорить они о своей любви не могли иначе, как далекими намеками при всех, во время гримировки".

Понимая, что при диких порядках, насаженных лютым графом, отношения их обречены, Аркадий, будучи человеком храбрым и "с благородным духом", решается на отчаянный шаг - увезти, спасти свою "Любушку голубушку" и тайно обвенчаться.

"Заговора на мне нет, а есть во мне смысл от бога: пока бы ты руку с
пистолетом стал поднимать, чтобы в меня выстрелить, я бы прежде тебе
бритвою все горло перерезал" ...
"Теперь над нами будь воля божья: вот село Сухая Орлица - тут смелый
священник живет, отчаянные свадьбы венчает и много наших людей проводил. Мы ему подарок подарим, он нас до вечера спрячет и перевенчает, а к вечеру ямщик опять подъедет, и мы тогда скроемся".

Так получилось, что, несмотря на их отчаянность и решимость, из-за людской трусости и предательства единственное время, когда влюблённые смогли побыть вместе - пара часов прежде, чем их настигла погоня. И всё же, хотя им не суждено было больше встретиться, уверена, принятое решение было правильным и достойным.
Верно сказано, что "в числе человеческих пороков один из главных - трусость".

 

Интересно пишешь,,,а я думал, что классику сейчас мало кто читает. День, почему не продолжаешь?)

 

Интересные примеры из классики и интересные мысли, мудрая День, красивые истории любви, окончившиеся так трагично. Но хотелось бы вспомнить и произведения с не столь печальными развязками. Ведь в литературе не всегда горячая любовь между мужчиной и женщиной вела одного из них или обоих к гибели. После прочтения всех предыдущих постов у любого может сложиться мнение, что непременно любовь и смерть идут рука об руку... Стоит обратиться к более ранним примерам из русской прозы, чтобы убедиться в обратном.

"Проснувшись подозвал я Савельича, и вместо его увидел перед собою Марью Ивановну; ангельский голос ее меня приветствовал. Не могу выразить сладостного чувства, овладевшего мною в эту минуту. Я схватил ее руку и прильнул к ней, обливая слезами умиления. Маша не отрывала ее... и вдруг ее губки коснулись моей щеки, и я почувствовал их жаркой и свежий поцелуй. Огонь пробежал по мне. "Милая, добрая Марья Ивановна, - сказал я ей - будь моею женою, согласись на мое счастие". - Она опомнилась. "Ради бога успокойтесь" - сказала она, отняв у меня свою руку. - "Вы еще в опасности: рана может открыться. Поберегите себя хоть для меня". С этим словом она ушла, оставя меня в упоении восторга. Счастие воскресило меня. Она будет моя! она меня любит! Эта мысль наполняла всё мое существование."
(А.С.Пушкин "Капитанская дочка")

С каким восторгом герой, осознав взаимность любви, описывает свои и ответные чувства, хотя это только завязка повести, и влюблённым предстоит пережить немало трудностей, прежде чем вновь соединиться...

 

В глуши лесов, где гаснет взор,
В холодном царстве серых скал,
В извивах чёрных рудных нор
Их стерегли моря разлук...
Но миг свиданья вновь настал,
Как рок сулил; и с этих пор
На том пути, что их призвал,
Они не разнимали рук.

(Дж.Р.Р.Толкиен "Баллада о Берене и Лютиэнь",
пер.И.Гриншпун)​

Однако же, День, пора нам отвлечься от поисков новых рукописей и более пристально обратиться к "Капитанской дочке".
В повести несколько сюжетных линий, но для нашей темы наиболее интересна любовная история офицера Петра Андреевича Гринёва и Марьи Ивановны Мироновой, дочери коменданта Белогорской крепости, где Пётр Андреич оказался волей отца за кутёж и карточные игры, и где он встретил свою милую Марью. И его приезд, и из знакомство сыграли впоследствии огромную роль, и не просто сыграли, а положили начало их дальнейшей судьбе.

В первую встречу Маша предстала "румяной, с светлорусыми волосами, гладко зачесанными за уши, которые у ней так и горели"; девушка она была стеснительная, даже "трусиха", по отзыву капитанши, и поначалу дичилась, но в общении оказалась "благоразумной, и чувствительной", вызвав симпатию Петра; не удивительно, что у молодых людей появился неподдельный интерес друг к другу.

"Мысль любовну истребляя,
Тщусь прекрасную забыть,
И ах, Машу избегая,
Мышлю вольность получить!

Но глаза, что мя пленили,
Всеминутно предо мной;
Они дух во мне смутили,
Сокрушили мой покой.

Ты, узнав мои напасти,
Сжалься, Маша, надо мной;
Зря меня в сей лютой части,
И что я пленен тобой"

Вот так чувства Петра нашли воплощение в довольно простых, но искренних стихах, ставших причиной поединка со Швабриным, "несчастным соперником", который пытался добиться расположения Марьи, но получил от ворот поворот и не сумел смириться с поражением; а теперь, замечая взаимную склонность молодых людей, старался отвлечь их друг от друга. Уязвлённое самолюбие и зависть Швабрина нашли выход в язвительных комментариях и наговорах на Марью Миронову. "Слова, подавшие повод к нашей ссоре, показались мне еще более гнусными, когда, вместо грубой и непристойной насмешки, увидел я в них обдуманную клевету". Кто знает, чем бы закончилась их схватка, если бы Пётр не отвлёкся и не был ранен. С одной стороны, можно объяснить дуэль молодостью и горячностью, но с другой... вступиться за девушку и покарать клеветника - дело чести!

К счастью, как говорится, нет худа без добра, и после ранения состоялось то "объяснение в любви", которое было приведено ранее. Стоит вспомнить его ещё раз.
"Не могу выразить сладостного чувства, овладевшего мною в эту минуту. Я схватил ее руку и прильнул к ней ... и вдруг ее губки коснулись моей щеки, и я почувствовал их жаркой и свежий поцелуй. Огонь пробежал по мне. ... Счастие воскресило меня. Она будет моя! она меня любит! Эта мысль наполняла всё мое существование".
Не правда ли, довольно неожиданное признание? Вот так же многие поступки совершаются не решениями разума, а по велению сердца. И вообще, признания ведь часто случаются неожиданно, непредсказуемо, и есть в этом особая ценность для каждого участника, для каждой стороны.

Мало в каком художественном произведение фабула не содержит кульминации, и подчас не одной, или конфликта, обозначающего некий переломный момент или ряд моментов в ходе развития событий. На мой взгляд, именно они придают некую "остроту" повествованию, создают напряжённость, притягивают внимание читателей, заставляя сопереживать героям. Ведь сложно поспорить с тем, что без трудностей и испытаний, которые приходится преодолевать героям - и это относится не только к "Капитанской дочке", но и к большинству произведений, будь то литература или кинематограф - сюжет оставался бы довольно "пресным", впрочем, это и так давно известно, так как законы жанра сложились не одну сотню лет назад.

Пугачёвский бунт и взятие крепости стали для Петра и Марьи одним из тех самых переломных моментов в сюжете, едва ли не самым серьёзным испытанием, когда они чудом остались в живых, чего нельзя сказать о Швабрине, без зазрения совести предавшем титул дворянина и долг чести, подхалимски переметнувшемся в стан убийц родителей Маши. У Петра Андреевича "чувство долга восторжествовало ... над слабостию человеческою", манера смело и честно держаться перед Пугачёвым принесла ему одновременно свободу и долгую разлуку со своей милой.
"Прощай, ангел мой, - сказал я, - прощай, моя милая, моя желанная! Что бы со мною ни было, верь, что последняя моя мысль и последняя молитва будет о тебе! - Маша рыдала, прильнув к моей груди. Я с жаром ее поцеловал и поспешно вышел из комнаты".

Оказавшись новым комендантом крепости, Швабрин решил силой заставить Марью Миронову стать его женой. И опять, счастливой случайностью, об этом стало известно Петру из её письма, тайно написанного и переданного из крепости.
"Богу угодно было лишить меня вдруг отца и матери: не имею на земле ни родни, ни покровителей. Прибегаю к вам, зная, что вы всегда желали мне добра, и что вы всякому человеку готовы помочь. ... Я живу в нашем доме под караулом. Алексей Иванович принуждает меня выдти за него замуж. Он говорит, что спас мне жизнь ... А мне легче было бы умереть, нежели сделаться женою такого человека, каков Алексей Иванович. ... Батюшка Петр Андреич! вы один у меня покровитель; заступитесь за меня бедную. Остаюсь вам покорная бедная сирота Марья Миронова".
Вот так под фальшивой маской "спасителя" Швабрин попытался взять реванш, удовлетворив свои мелочные амбиции, захотев принудить к женитьбе ту, "которая отвергла его с презрением". Трудно сказать, действительно он возомнил себя заступником, который сделал всё, что мог, или пытался найти хоть какое-то оправдание своей подлости и предательству... скорее всего второе.
Конечно же, и сама Маша не могла думать иначе: "Он мне не муж. Я никогда не буду его женою! Я лучше решилась умереть, и умру, если меня не избавят".

После долгожданного освобождения и встречи Маши и Петра их жизни едва не подверглись новой угрозе, когда "гнусный Швабрин", видя, что "добыча ускользает из рук", и его навязчивым желаниям уже никогда не суждено исполниться, "в исступлении" выдал Пугачёву, что Маша на самом деле дочь капитана Миронова, видимо, желая уже только одного - если не мне, то пусть не достанется она никому. И опять смелое и честное заступничество Петра Андреевича выручило обоих, оставив Швабрина в "мрачной злобе".
"Мы говорили и не могли наговориться. ... Милая Марья Ивановна! - сказал я наконец. - Я почитаю тебя своею женою. Чудные обстоятельства соединили нас неразрывно: ничто на свете не может нас разлучить. ... Мы поцеловались горячо, искренно - и таким образом всё было между нами решено".

Не зря, всё-таки, считается, что то, что легко даётся, так же легко и уходит, а дороже всего именно то, что добывается с трудом, особенно, что касается близких отношений между любящими людьми, и каждое пройденное испытание в их судьбе всё больше сближает. Ведь именно после дуэли случилось признание, и после разлуки было принято окончательное решение пожениться. Казалось бы, все перипетии судьбы позади, и Пётр, "соединенный так нечаянно с милой девушкою" Машей, обрёл счастье, но впереди их ждало последнее препятствие.

"Марья Ивановна заплакала. "Прощайте, Петр Андреич!" - сказала она тихим голосом. - "Придется ли нам увидаться или нет, бог один это знает; но век не забуду вас; до могилы ты один останешься в моем сердце".
Их последнее расставание, когда Маша отправилась к родителям Петра, а тот, в свою очередь, остался с гусарским отрядом, в очередной раз едва не стало и последним свиданием.

В который раз в повести появился Швабрин, и, решив "уйти в могилу" не в одиночку, в отчаянии оклеветал Петра Андреевича, приписав ему практически все свои "подвиги". "По его словам, я отряжен был от Пугачева в Оренбург шпионом; ежедневно выезжал на перестрелки, дабы передавать письменные известия о всем, что делалось в городе; что наконец явно передался самозванцу..". Поступок его демонстрирует, до какой низости, подлости и клеветы способны опуститься люди в бессильной злобе и зависти, и здесь, конечно же, ни о какой попытке самооправдания не может идти и речи. Если в предыдущих его кознях им двигало желание обладать непокорной девушкой, то сейчас его состояние безысходности толкает на месть во имя мести, зло во имя зла.

"Я хотел было продолжать, как начал, и объяснить мою связь с Марьей Ивановной так же искренно, как и всё прочее. Но вдруг почувствовал непреодолимое отвращение. Мне пришло в голову, что если нaзoву ее, то комиссия потребует ее к ответу; и мысль впутать имя ее между гнусными изветами злодеев, и ее самую привести на очную с ними ставку - эта ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался".
Даже в этой ситуации Пётр Андреевич не поступился офицерской честью, поставив на кон не больше, ни меньше, как свою жизнь и желая лишь одного - не допустить даже косвенного очернения своей возлюбленной.

Теперь настала пора Марье Ивановне вызволять своего суженого, отправившись к императрице в надежде на высшую справедливость.
"Он для одной меня подвергался всему, что постигло его. И если он не оправдался перед судом, то разве потому только, что не хотел запутать меня".
Она так "с жаром" рассказала всю историю их отношений, убедительно, искренне и без утайки, что государыня была полностью "убеждена в невинности жениха", выдала помилование и, более того, взяла на себя "устроить состояние" сироты.

"Вскоре потом Петр Андреевич женился на Марье Ивановне. Потомство их благоденствует в Симбирской губернии". Каждый получил по заслугам, то, чего он достоин и к чему вело его провидение; в итоге каждый сам сотворил свою судьбу, получив "воздаяние по делам своим".

В заключение хочу сказать, что в произведении А.С.Пушкина "Капитанская дочка" интересно и поучительно противопоставление персонажей Петра Андреевича Гринёва и Алексея Ивановича Швабрина. Во многом они схожи, но всё-таки, это персонажи-антиподы; их поведение, поступки - во многом являют полную противоположность. Так, на протяжении повести их поступки, действия, обусловленные личными, моральными и нравственными качествами, общим уровнем развития личности, предстают перед читателем именно "попарно", в противопоставлении. Если в примере с Алексеем Швабриным это череда нравственных падений, сделок с совестью и предательств, в которых нивелируются сами понятия "долга" и "чести", апофеозом чего является ложный донос в Следственную Комиссию, то случай Петра отличается беспримерным (или примерным?) героизмом и самоотверженностью, стойкостью и верностью своим принципам, готовностью добровольно пойти на самопожертвование.

Автор каждый раз показывает как бы два варианта, два пути следования в жизни, и один является зеркальным отражением другого. И чем дальше, тем больше расходятся общечеловеческие ценности деяний героев, тем чётче и разительней видно их различие, всё более отдаляются они друг от друга, в то время, как во времени и пространстве их жизни постоянно соприкасаются и переплетаются. Красной нитью в повести проходит и постоянно раскрывается и подтверждается смысл меткого эпиграфа - "Береги честь смолоду".

 

«Необыкновенная книга, неотвязная, страшная.
Дьявольский шедевр».
Н. Берберова



«Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Ло-ли-та: кончик языка совершает путь в три шажка вниз по нёбу, чтобы на третьем толкнуться о зубы. Ло. Ли.Та.
Она была Ло. Просто Ло, по утрам ростом в пять футов (без двух вершков и в одном носке). Она была Лола в длинных штанах. Она была Долли в школе. Она была Долорес на пунктире бланков. Но в моих объятьях она была всегда: Лолита».


Уже первые слова знаменитой книги звучат завораживающе…

Конечно, её автора, Владимира Набокова, русским классиком вряд ли назовёшь, хотя он, русский дворянин по происхождению, родившийся в 19 веке, был современником И. Бунина …

Вот мы погрузились в мистический мир «Лолиты» и чувствуем, что писатель «темнит». А нам, к сожалению, часто хочется проводника.
Ведь мы со школы привыкли, чтобы нам все объяснили, а то может возникнуть и возмущение, и раздражение, и гнев, и бог весть что еще.
Мы ждем либо правды, по крайней мере, ясности, либо полновесного писательского идеала. К чему читателя приучили, того он и ожидает. Ради его блага разгладили и выпрямили русскую литературу Х1Х века, а в более поздней литературе все то, что не укладывается в понятие «идеала», объявили «модернизмом», развенчали и дело с концом.

В «Лолите» нет идеала, которого ждут ценители русской классики.

«Я не пишу и не читаю нравоучительной литературы, и «Лолита» не таит за собой нравственных поучений. Для меня рассказ или роман существует, только поскольку он доставляет мне то, что попросту назову эстетическим наслаждением, а это, в свой черед, я понимаю как особое состояние, при котором чувствуешь себя – как-то, где-то, чем-то – связанным с другими формами бытия, где искусство (т.е. любознательность, нежность, доброта, стройность, восторг) есть норма»,- писал В. Набоков.

Автор говорил, что всякий настоящий писатель всегда ощущает связь с напечатанной книгой в виде постоянного ее успокоительного присутствия. «Это присутствие книги, светящейся в неизменно доступном отдалении, удивительно задушевное чувство…очарование «Лолиты» словно окружает дом утренней скромной дымкой, за которой играет летний день».


Набоков писал: «Наслаждение, получаемое от творчества, в точности соответствует наслаждению от чтения; это блаженство, упоение фразой одинаково и для читателя, и для писателя… Я люблю ясную мысль, чистоту и поэзию, миражи в зеркалах».


Он остается достойным своего таланта, поскольку сохраняется его причастность русской художественной традиции. А стало быть, и его связь с русской интеллектуальной средой, куда извилистыми путями проникало и откуда теми же незримыми каналами подпитывалось его слово.


Часто можно услышать, что язык «Лолиты» - волшебный. Мы читаем роман в переводе самого автора с английского на русский и не чувствуем, что роман «переводной». Набоков говорил: «само собой разумеется, что я обожаю русский язык, но английский превосходит его как рабочий инструмент. Он превосходит его в богатстве оттенков, в исступленности прозы, в фонетической точности".

Еще несколько лет назад меня поразило это признание писателя, но сейчас, с ним, по-видимому, придется согласиться. ))


Вот только два маленьких примера.

Набоков описывает состояние героя во время остановки на ночлег в одном из мотелей. «А затем, в бархатном мраке летней ночи, мои мечтания над припасенным мной приворотным зельем. О, скупой Гумберт! Не был ли он сущим «зачарованным охотником» в эти минуты раздумья над своей коробочкой с волшебной амуницией? (упаковкой снотворных таблеток – Д.). Мог ли он позволить себе, чтобы рассеять демонов бессонницы, самому испробовать одну из этих аметистовых капсюль? Их было всего сорок – сорок ночей в обществе хрупкого создания, спящего рядом с моим тугостучащим сердцем… Разумеется, нет! Слишком была драгоценна каждая из этих лилипутовых слив, каждый микроскопический планетарий с его живой россыпью звезд…».

И ещё: «Есть у меня и другие полузадушенные воспоминания, которые ныне встают недоразвитыми монстрами и терзают меня. Однажды, слышу, как моя Лолита, в ответ на слова Евы…говорит необыкновенно спокойно и серьезно: «Знаешь, ужасно в смерти то, что человек совершенно предоставлен самому себе»; и меня тогда поразило…что, может быть, где-то, за невыносимыми подростковыми штампами, в ней есть и цветущий сад, и сумерки, и ворота дворца, - дымчатая обворожительная область, доступ к которой запрещен мне…».


Чтобы понять язык романа, попробуем вдуматься в признание писателя о том, как он работает со словом: «Нужно вытягивать все, что можно, из слов, слово – это единственное истинное сокровище, которым обладает настоящий писатель…Если я люблю выворачивать слова, чтобы увидеть их яркую или тусклую изнанку, и украшать их пестрыми узорами, которых не хватает лицевой стороне, то делаю это вовсе не из праздного любопытства; изучая изнанку слов, можно найти очень интересные вещи, там можно найти неожиданные тени других слов, других идей, скрытую красоту, отношения между словами, которые открывают нечто по ту сторону самого слова. Серьезная игра слов, как я ее понимаю, не является ни случайной игрой, ни украшательством. Это новый словесный вид, очарованный автор дарит его плохому читателю, который не желает его замечать, и хорошему читателю, вдруг увидевшему новую грань переливающейся разными цветами фразы».
Это напоминает лабораторию алхимика, да не простую лабораторию, а расположенную в «зазеркалье».


В романе автор активно использует литературные аллюзии (переклички с русской литературной классикой). Одновременно с работой над «Лолитой» писатель переводил на русский язык роман в стихах «Евгений Онегин» (в прозе!). Главный герой пушкинского романа - «страдающий эгоист» - напоминает этим своим качеством Гумберта. И тот, и другой искренне, но безнадежно любят. Онегин покидает Татьяну, не желая омрачать ей жизнь, стоять на ее пути; Гумберт же действует по отношению к Лолите в русле своих собственных чувств и интересов.


Набоков показывает в «Лолите» неизбежность утраты рая. Его любовь к Ло, по мнению одного из литераторов, способна создать великолепный роман отчаяния, не имеющий, по-видимому, иного продолжения, кроме тюремной камеры». От себя я добавила бы: «и смерти».

Осудил ли Набоков своего Гумберта в достаточной мере? Думаю, что да, поскольку он покарал этого утонченного эстета-извращенца не смертью, нет, это еще не самое страшное, а всеобъемлющим отчаянием. Гумберт, убивая человека, «забывает» об общепринятой морали.


Для Гумберта юная Ло – воплощение детства. А с детством у Набокова ассоциируется рай. Любовь героя к Лолите – стремление к обретению утраченного рая.
Детская же влюбленность в Аннабеллу послужила причиной «холодных лет юности» и далее, с течением времени, много лет спустя, превращается в страсть, направленную на нимфеток – копий «изначальной девочки». И эта страсть, влияя на судьбу героя, перерастает в единственную любовь к единственной женщине. Мне хочется повторить – в единственную любовь к единственной женщине. Но профессор Гумберт оказывается бессильным – его чувство остается безответным.


Гумберт Гумберт – личность очень противоречивая и многоуровневая, с одной стороны – утонченный интеллектуал, с другой – преступник, с третьей – жертва собственного воображения…
«Демоническая» природа нимфеток вызывает мистическую любовь у «одиноких мореходов», «очарованных» по закону «подобное притягивает подобное».


Роман «Лолита» написан о схватке наших желаний против самого лучшего в нашей личности, и о той боли, которую причиняют нам самые глубокие наши влюбленности. Мы можем сожалеть о нравственных последствиях наших желаний, но мы так или иначе следуем за нашими желаниями, потому что без них жизнь не имела бы никакого смысла.


«Переносясь мыслью к своей недавней спутнице, он ценит в этой достаточно бесхитростной девчонке не просто юную любовницу, а метафизическую опору всего своего существования.
Для Гумберта Лолита – синоним вечности, и он мечтает дожить с ней до двухтысячного года – убеленным сединами, благообразным и умиротворенным джентльменом. Его интерес к не по годам рано созревшей девочке лишь в самом общем виде заслуживает эпитета «плотский», проистекая из иных – психологических и эстетических –источников»,- писал один из литераторов.


Трудно разгадать странную притягательность «Лолиты» и главного героя этого романа, идти совместным путем по пронизанным обреченностью и болью страницам его судьбы. Не думаю, что такая разгадка существует в чистом виде.
Напротив, снова убеждаешься в том, что художественное произведение невозможно объяснить, его можно пережить.